– Ты, по-моему, хотел что-то проверить, – напомнил мне он.
– Я как раз этим и занимаюсь, – объяснил я.
– И как успехи? – поинтересовался Юрка.
– Да пока не очень что-то, – разочарованно произнес я.
Зазвонил телефон. Я опрометью побежал к нему и схватил трубку.
– Алле, – прохрипел я запыхавшимся голосом.
– Привет, это Ева, – раздалось на другом конце провода, и я увидел, что Юрка вопросительно кивает мне головой.
– А, Ева, привет, – поздоровался я, одновременно давая Юрке понять, кто звонит.
– Как у вас дела? Что новенького? – спросила она.
– У нас? – переспросил я. – Да вроде все хорошо, а что?
– Просто до меня дошел слух, что вы с сыном физрука подрались, – ответила Журавлева. – Это правда?
– Да, мы воздали ему по заслугам, не беспокойся. Правда, потом подоспели еще двое его горилл, но мы с Юркой справились с ними одной левой, – поведал я о наших подвигах.
– Так ему и надо, – одобрила Ева. – Как его еще только в школе держат?
– Кстати, у меня есть одна новая игрушка, просто высший класс, – торжественно сообщил я.
– Да? – заинтересовалась Ева. – Я хочу посмотреть.
– Двигай к нам, мы сейчас с Юркой будем ее осваивать, – предложил я.
– А может, вы ко мне придете? – осторожно спросила Ева. – Вместе с компактом.
– Не знаю, сейчас с Юркой посоветуюсь, – ответил я.
Я прикрыл ладонью трубку и повернулся к Гислеру:
– Это Ева. Она предлагает, чтобы мы пошли к ней и захватили новую игру.
– А что, это идея, – почти не задумываясь, ответил Юрка.
– Алле, Ева, – произнес я в трубку. – Жди, скоро будем.
– Жду, пока, – ответила она. – Поторопитесь.
Я переписал игру, и мы пошли к Журавлевой.
По дороге мы с Юркой шли и болтали, все вспоминали подробности нашей схватки с тупомордым. Солнце припекало, дул легкий ветерок, под ногами похрустывал гравий, одним словом, благодать. Народ повылезал из своих норок, чтобы погреть косточки. На улице было полно детей – в одной стороне стайка детворы играла в мяч, в другой неторопливо вышагивали молодые мамаши, толкая перед собой коляски и успевая беседовать о своих житейских делах. Одна малышка, с двумя розовыми бантами, на вид где-то лет трех, гордо топала ножками, держа в руке красный воздушный шарик, на котором был нарисован веселый зайчик.
– Думаю, что Серый больше к нам на пушечный выстрел не подойдет, – заявил Юрка.
– Не знаю, – усомнился я.
– А если сунется, то пожалеет, – угрожающе произнес Гислер.
– Это точно, – подтвердил я.
Пока мы разговаривали, я заметил, что малышка отпустила веревочку и шарик стал удаляться от нее прямо на глазах. Девочка в отчаянии захлопала длиннющими ресницами и подняла вверх один пальчик, показывая на улетающий шарик. Ну прямо как в папиной любимой песне Окуджавы: «Девочка плачет: шарик улетел…» Потом она взглянула на свою маму – та увлеченно чирикала о чем-то, наверное, с подругой, и не обращала внимание на происходящее. Тогда девчушка, быстро перебирая ножками, бросилась вдогонку за шариком.
