— А чего мне волноваться! — огрызнулся он. — Нечего мне волноваться.
— И я так думаю, Коля. Все-таки когда же ты узнал о смерти Никиты Гладышева. Ты ведь жил в одном доме с Никитой, даже в одном подъезде.
— Что с того? — пожал он плечами. — Я пришел в понедельник поздно вечером и лег спать.
— А где была в это время твоя мать?
— Не знаю, — покраснел Николай. — Может, на кухне. Или к соседке ушла.
— Другими словами ты ее не видел, когда пришел домой?
— Не видел, — тихо ответил он.
— А почему ты пришел в понедельник поздно вечером?
— С Валькой Грошевым математикой занимался. У него дома.
— А в воскресенье когда ты вернулся домой?
— Тоже поздно. В кино был. Проверять будете?
— Непременно, Коля. Ты зря на меня обижаешься. Я тебе зла не желаю. Если пришел к тебе, значит, надеюсь на твою помощь. Понимаешь?
— Не понимаю! — неуступчиво ответил Николай. — Меня ваши дела не интересуют.
— Напрасно, Коля, — миролюбиво сказал я, — Потому что твои дела меня откровенно скажу заинтересовали. Объясни, почему вы однажды подрались с Никитой Гладышевым? Двадцать первого апреля?
— По глупости. Никита за Мишку Торопова заступился.
— Верно. Молодец, что не соврал.
— А чего мне врать! — уже увереннее сказал парень.
— Я слышал, что ты одно время “промышлял” запчастями к “Жигулям”, так?
— Я с этим порвал.
— Потому что тех “барыг” осудили? — Я в упор смотрел на него.
Николай не ответил, отвернулся.
— А с Егором Гороховым и Павлом Злобченко ты тоже порвал, Коля?
Он резко повернул ко мне голову, сказал с нескрываемым изумлением:
— Вы и о них знаете?!
— У меня профессия такая — много знать. Но ты не ответил на мой вопрос.
— Не хожу я с ними больше. Себе спокойно.
— Пожалуй, ты прав, — согласился я. — Ну а теперь все же ответь, почему ты не хочешь сказать мне правду: когда узнал о смерти Никиты Гладышева?
Его неожиданное упорство было для меня странным и непонятным. Если он причастен к происшествию с Никитой Гладышевым, то его больше должно беспокоить воскресенье 14 мая, а не понедельник, 15 мая. Между тем о воскресенье он говорил равнодушно. Почем же настаивает на вторнике?
Я не торопил. Прошло несколько минут.
— Ладно, — звонко произнес Николай. — В понедельник я не ночевал дома.
— Где же ты ночевал?
— У тетки своей! — выкрикнул Николай и вдруг заплакал, чего я от него никак уж не ожидал.
Он уткнул лицо в руки и ревел, как ребенок. Но, по существу, он и был еще ребенком, высоким, плечистым, сильным ребенком.
— Я пришел домой… — Он поднял на меня мокрое от слез лицо, давился словами. — А дверь закрыта… Я звоню, а она не открывает… Я слышу: музыка играет… и голоса… пьяные… Она, значит, и он… поют… Пьяные уже…
