Четыре самозванца - Леонид Александрович Сапожников

Эта повесть не совсем обычная. Рассказал ее не один человек, а целых восемь по очереди. Мы каждому дали высказаться — а почему бы и нет?

Семеро из них уже вам известны. А особенно хорошо — Саша Заец. Он-то сейчас и начнет…

По нашей школе поползли упорные слухи, что Вадим Колотыркин, Катин брат, изобрел Машину Времени.

Кто их распустил — непонятно. Катя никому ничего подобного не говорила.

А сам Вадька в школе вообще не появлялся, потому что был уже студентом с усами.

Пал Палыч, наш директор, приказал не верить. «Машина времени, — отчеканил он на собрании, — есть измышление зарубежных фантастов, рассчитанное засорять мозги наших школьников и отвлекать их от учебы». Ромку Свистунова освободили на неделю от уроков труда и физкультуры, чтобы он выпиливал лобзиком буквы и клеил эту цитату на стенд. Когда он дошел до слова «мозги», запас клея иссяк, и мысль Пал Палыча осталась недоклеенной.

А слухи ползли все шире. Отличникам было поручено их опровергать. В нашем классе главным опровергателем стал Максим Дрозд. В присутствии Пал Палыча он написал на классной доске какие-то формулы из теории относительности и заявил, что нам их все равно не понять, но из них следует, что никакая машина времени невозможна. А значит, великий Альберт Эйнштейн был бы на нашей стороне.

Пал Палыч остался очень доволен, пожал Дрозду руку и поставил ему жирную пятерку по физике в классный журнал. Но на перемене Максим изменил свои научные взгляды и признался в узком кругу, что великий Эйнштейн, весьма вероятно, был бы на стороне Колотыркина.

Следующий урок был история. Мы спросили Петра Ильича, что лично он думает о машине времени. Гелазония ответил, что хотел бы в нее верить, но это скорее всего фантастика. Будь у нас такая машина, — мечтательно продолжал он, — мы изучили бы историю нашего города и точно установили бы, кто построил замок на озере Подвальном. Мы могли бы наблюдать знаменитые исторические события — например, битву при Бородино…

— И участвовать! — крикнул Толя Гордеев.

Свистунов заржал, как боевой конь, и замахал невидимой саблей.

А Петр Ильич, сверкая очами, стал читать из Лермонтова:

— «Ну, был денек! Сквозь дым летучий французы двинулись, как тучи, и все на наш редут!..»

В те дни у нас в седьмом «А» вновь появился давно забытый откровенник. Раньше в нем без подписи оценивали друг друга, а теперь — Машину Времени.