— Чудак-человек! Пра сло, чудак…
«Это он, наверно, про дядю Ваню», — догадывались мы. Потому что всякому понятно, какой же Оська человек… А меня и Егорку Григорий Ефимович величал не иначе, как братья-разбойники. «Башибузуки, — каждодневно выговаривал он нашей матери, — пра сло, нехристи. Только это я вздремнуть примощусь — у них самые события…»
Но в день дядиваниного рождения мы не гоняли тряпичный мяч во дворе, не запрягали в одноколесную тачку вислоухого Шарика, даже в Чапая не играли. Сидели смирнехонько и рисовали по догадке море и корабли, чтобы вечером подарить картинки дяде Ване.
А в тот праздник, про который я сегодня вспоминаю, мы с Егоркой мастерили фрегат. Я выпиливал из березового полена корпус корабля, а Егорка кроил паруса из носовых платков— моего и своего.
— Все равно они не нужны нам, — шмыгая носом, убеждал меня и себя Егорка. — А маме скажем, что потеряли.
«Так она и поверит», — подумал я.
А потом мы чуть не подрались. Егорка хотел, чтобы у фрегата было имя «Очаковъ». А я воспротивился, забрал фрегат и пошел себе. Егорка закричал вслед, чтобы я отдал ему весь рангоут — паруса и мачты. «С какой стати? — засмеялся я. — Мой платок был больше…» Тогда он надумал пустить слезу, но я взял кисточку и вывел черной краской на голубом борту: «ДЯДЯ ВАНЯ». И тут Егорка раздумал реветь и протянул мне руку. Помирились мы.
Смеркалось, когда дядя Ваня появился во дворе. Он шагал, заложив руки в карманы и чуть покачиваясь. Так. теперь я знаю, ходят моряки на палубе корабля, когда море штормит.
— Подставляйте бескозырки, пираты, — велел он нам и насыпал мне и Егорке по целой панамке карамелек в зеленых бумажках.
— А ты чего же? Ждать заставляешь, — подстегнул он Оську.
— Я щас, мигом, — живо откликнулся Оська и, не сняв панамки с головы, сбегал домой, вернулся с отцовской фуражкой: — Сыпь сюда, дядь Вань!
Ох, жила!
Мы выволокли из сеней большое цинковое корыто, налили в него воды из колонки. Спустили на воду наш фрегат.
— Это будет Балтийское море! — торжественно объявил Егорка. И стал раскачивать корыто. Вода зарябила, плеснулась через край.
— Это, понарошку если, морская буря! — придумал Егорка.
— Шторм без ветра не бывает, — строго сказал дядя Ваня и, став перед корытом на колени, принялся дуть в паруса фрегата. Я тоже опустился на колени с другой стороны корыта и тоже стал дуть. И наш фрегат весело забегал по всему «Балтийскому морю»: от меня — к дяде Ване, от дяди Вани — ко мне. А Егорка творил бурю: не жалея воды, колыхал корыто. Нам было весело — выкрикивать морские команды, хлопать в ладоши, смеяться.
