— Телесука, только тронь — завтра ж астраханскому воеводе доложат, на бумаге, чем сын Кирей твой промышлял…
Бердыш крупно юлил. Воеводу давно известили о забеге Кирея. Просто князь Фёдор помалкивал до поры: всё ж Урусу весть о закладке Самары куда досаднее, чем для Лобанова-Ростовского — донос о разгроме заставы. Степан дерзко пёр на авось, брал на арапа. И снял пенки: в самом деле, не готовый к такому заявленью, Телесуфа подавился слюной, но отщёлкал-таки пальцами отбой. Бердыша выпустили.
— Следуй за мной, — на сносном русском вывел урусов дворник.
Бердыш проследовал в приземистую кибитку. Мясистый удар отшвырнул его на кошму. В горло уткнулся сабельный остряк. Поведя глаза, разглядел гроздь крючьев, цепей. В угловой каменной ступке тлел костерок. Пыточная?
— Мой совет: говорить правда, — отрывисто бросил Телесуфа, давя на рукоять.
— Чего… хочешь? — от движения губ и кадыка на шее проступила кровь.
— Первое: зачем удрал с Корнюши?
— Не по нраву мне такие ласки.
— А такие как? — хазарин усилил нажим.
— Ослабь, не дури. Пойми, я человек служивый, не посол — гадости твои терпеть. Сбегу…
— Врёшь. Признай, ты бежал, ибо узнал, что схватят?
— За что ж хватать? Я не тать.
— Как глядать? Мне доложили: тебя видали на Самаре по осени с казаками, что разорили наш куп. Опознали как участника разбоя. А ещё казачью присягу возил, вор!
— Вздор. Навет. На кой лжи верить? Что, если Лобанову князю кто шепнет, будто сын Урусова дворника Телесуки воровским образом воевал наши сторожевые заставы на Волге? — Степан с язвительной угодливостью вытянул шею. Ногай вынужденно оттянул саблю.
— Это всё пустяки… Но откуда тебе известно это? — зашёлся вдруг дворник.
— Спокойно. Не то горлышко поранишь. Чем тогда отвечу?
— Проткну! — зарычал Телесуфа, повторяя натиск.
— А я, как знаешь, не броюсь, — невозмутимо пропел Бердыш, прямо глядя в разъярённые зенки.
— А! — вскричал тот, налегая на рукоять, но опомнился. — Я точно ведь пропорю, коль не сознаешься.
— В чём? — безмятежно поинтересовался Степан.
— Откуда про всё знаешь?
— Доносят сороки и галицы.
— Долго будешь галиться?
— Не шуткуй, Телесука. Я дворянин. За меня спросят. Самим князем Лобановым послан.
— Степь широка. Крупинку сдувает в провал, как вы там приговариваете, а? — упоительно растянул жабьи губы дворник. Пришёл его черед торжествовать.
— Может, и Хлопов для тебя крупинка?
— Нет, с ним иное.
— Ошибаешься, дворник. Ой, как ошибаешься, — желая выкрутиться, резал на удачу и наугад, — за мою голову и построже спросить могут.
