Несмотря на болезнь Алеши, я веду войну между христианами и турками очень напряженно, и радуюсь [первым] блестящим успехам против общего врага. Главная проблема возникнет только в конце войны, когда будет необходимо согласовать законные права маленьких стран с интересами того, что осталось в Европе от Турции — другими словами, с эгоистичными схемами великих держав. И в этом деле, к великому сожалению, больше всех прочих у нас на пути стоит Англия. Она ведет себя точно так же, как и в Критском вопросе, и, опасаюсь, намеревается и сейчас придерживаться того же курса. Особенно это относится к Греции и той территории, которую та получит после победоносного завершения войны. В России, слава Богу, ни один порядочный человек не захочет войны против славян…»
Отъезд царской семьи намечается на следующую неделю. Царица распоряжается выровнять дорогу до вокзала, чтобы Алеша не испытывал при переезде тряски. Императорский поезд должен двигаться со скоростью не выше двадцати километров в час, чтобы по возможности свести к минимуму толчки. Левую ногу Алеши кладут на подушку; для постепенного растяжения по ходу процесса заживления врачи сконструировали металлическое треугольное приспособление, посредством которого состояние ноги постепенно могло нормализоваться. Дополнительно предписаны массаж, горячие грязевые маски и ванны.
К уже аккредитованным при дворе добавляются еще новые врачи. Федоров прислал в Спалу своего самого дельного ассистента, Деревенко[66]. Этот молодой и влюбленный в свое дело медик отныне постоянно подле своего подопечного. Другой врач, баловень столичной медицинской моды, Вреден, попытался было, по привычке призвав на помощь свое обаяние и искусство убеждения, уговорить царицу на ортопедический аппарат, без которого, как он смело заверял, Алексей на всю жизнь останется на костылях. Все же, несмотря на то, что Вреден сначала ухитрился подружиться с Алешей, царица испугалась предстоящего эксперимента. Царь пожаловал Вредену титул «почетный придворный врач» и вежливо распрощался с ним навсегда.
И заграничные врачи пытаются из несчастья российского престолонаследника извлечь капитал. Из Берлина, где давно уже были известны подлинные причины опасного для жизни заболевания российского престолонаследника, приходит письмо некоего доктора Сандровски:
«Барон фон Штош, чьим домашним врачом я являюсь на протяжении многих лет, говорил со мной по поводу газетной заметки о болезни престолонаследника. При этом я высказал убеждение, что мне, пожалуй, удастся специальными методами справиться с болезнью. Вследствие моего долголетнего опыта мне довольно часто удавалось полностью излечить подобный недуг, который сопротивляется всему врачебному искусству, путём применения одного внутреннего, однако для данных целей еще неизвестного медицинского препарата…»
