Индеец долго молчал.
— Я не знаю, где умер твой отец. Я знаю, что он ушел. Ушел в горы и не вернулся. Могу показать тропу, по которой он ушел.
— Он был один?
— Да, один, но за ним шли другие.
Рядом со мной лежала ветка, и я подбросил ее в огонь — ночь была холодной. Под порывом ветра, раздувшим пламя, зашелестели листья у нас над головой. Я набрал сухих веток, сломал их и бросил в костер, чтобы индеец согрелся. Потом налил ему кофе и присел у костра, ожидая, не скажет ли он еще чего.
— Тропа проходит вон там, по высокогорью. Ее называют тропой ютов, но когда юты пришли сюда, тропа уже была. Я не знаю, куда она ведет, и никто не знает. Но там холодные, пронизывающие ветры и сильные бури. Бывают дни, когда небо ясное и нет облаков, но таких дней на вершинах мало.
— Ты знаешь эту тропу?
— Она лежит вон там. — Индеец показал на горы, синевшие вдали. — Я знаю, где она начинается, но не знаю, куда ведет. Я старик. У меня больше нет сил идти по такой тропе, а когда я был молод, то боялся.
— Если мой отец пошел по ней, то и я должен пойти.
— Он умер там.
— Посмотрим. — И я снова подбросил дров в костер. — Грейся, старик. Вот дрова. А мне надо поспать. Утром я отправлюсь по той тропе, что ты мне показал.
— Я пойду с тобой.
— Нет. Я пойду один. Отдыхай здесь, старик. Мои кузены предоставили твоим людям место для жизни. Оставайся с ними, будь у них вождем.
— Я думаю, скоро индейцам не останется места на этой земле. Когда я гляжу на огонь, я думаю об этом.
— Некоторым останется, — ответил я, — а некоторым — нет. Цивилизация — это ловушка для одних, но и возможность добыть славу для других. Даже горы изменяются с течением времени, так что и индейцы должны измениться. Старой жизни пришел конец, и те, кто раньше жил такой жизнью, — мой отец и ты, — не смогут больше продолжать так жить. И будь ты белый или индеец, тебе придется приспосабливаться к новым условиям.
Я думаю, люди еще вернутся к вашему образу жизни. Все на свете меняется. Но если индейцы хотят выжить, они должны принять образ жизни белых людей. Белых слишком много, и они уже не уйдут отсюда.
Пороховое Лицо пожал плечами.
— Я знаю, — просто ответил он. — Мы убивали и убивали их, а они все шли и шли. Нас победили не солдаты на лошадях, и не гибель бизонов, и не коровы белых людей. Нас победили их семьи.
Со всем остальным мы бы справились. Но белые строили свои дома там, где не выжил бы ни один индеец. Белые привезли с собой женщин и детей и нож, который режет землю. Они строили дома из бревен, или из глины, или из досок — из всего, что могли найти.
