Однако до сих пор Ломан никогда еще не подставлял себя под удар, связанный с возможным провалом задания, грозящим шумным скандалом прокатиться по всему миру; причем задание это проводится на виду у всей международной общественности и касается безопасности одного-единственного человека, но человека такого, чья смерть потрясет все цивилизованные народы.
Провал даже крупной разведывательной операции имеет драматические последствия только для тех, кто в ней напрямую задействован. Люди читают в газетах, что сорвалась крупная российско-канадская сделка по продаже пшеницы, что Соединенные Штаты убрали со своей базы в Испании ядерную подводную лодку, что генерал X подал в отставку с поста координатора подразделения объединенных служб. Но в газетах не сообщается, что подобные события являются зачастую прямым следствием операций, проведенных разведкой, и что успех той или иной операции предопределило незаконное копирование какого-нибудь документа, или путешествие никому не известного человека через границу с прикрепленным к днищу автомобиля микродотом, или установка взрывного устройства в шкафу, где какой-то курьер какого-то МИДа хранит свою сумку для перевозки дипломатических депеш.
Может получиться так, что никому не известного человека на границе арестуют, обыщут и задержат, а потом он будет застрелен при попытке к бегству. А взрывные устройства уже два раза становились причиной пожаров, уничтоживших вместе с тем, что нужно, полностью все здания. Пустяки, кому какое дело — жизнь идет своим чередом.
Операция, торжественно объявленная Ломаном, была в определенном роде уникальной. Что хуже, он был одним из ее исполнителей. Что еще хуже, он убедил Бюро позволить ему влезть в обычное задание, разработанное на самом-то деле другими, а затем поддался на убеждения своевольного агента и санкционировал убийство человека — убийство, являющееся главной пружиной в механизме «самой хрупкой операции, с какой ему приходилось сталкиваться».
Лоска больше нет. Сливки, которые он собирался снять, подкисли, лакомый кусочек начал горчить и дурно пахнуть.
Но это его собственная вина.
— Радио включил? — мрачно спросил он.
Я ответил, что да. Со вчерашнего дня единственным источником разведданных для меня стал карманный транзистор. Я сидел в тиши замершего перед смертью здания, прижимая приемник к уху и не осмеливаясь прибавить громкость. Последние новости передавали каждый час, ежедневно, вплоть до полуночи. Об официальных приготовлениях сообщалось достаточно детально, и это давало хорошую пищу для размышлений. Посещение госпиталя для детей означало, что маршрут будет пролегать через Радж-Витхит-роуд; остановка в Люмпини и боксерские поединки на стадионе — что часть пути пройдет по Раме IV. «Никакие планы, — говорилось в очередном выпуске новостей, — не являются пока окончательно согласованными». (МВД все еще гложут сомнения). Но в том, что доводилось до широкой публики, уже можно было обнаружить кое-какие указатели: персонал детского госпиталя «в новой униформе, приобретенной в результате предвизитной благотворительной акции, выглядит щеголевато и элегантно»; Бутри и Каусанан, два таиландских чемпиона по боксу, на протяжении последних дней «провели целую серию тренировочных боев».
