Анна Тимофеевна сдержала шаг.
— Видал? Хорошо было — все забросили могилу Ивана Семеныча, пришло лихо — вспомнили, кто тут советскую власть делал.
— Мамань, его белые убили?
— Мятеж контрики подняли сразу после революции. Ну, которые деревенские коммунисты, в подполье ушли, а Сушкин Иван Семеныч отказался. Я, говорит, ничего плохого не сделал, зачем мне прятаться! Чистой, детской души был человек. Прискакали сюда конные, взяли Ивана Семеныча прямо в избе, повели на расстрел, да не довели, насмерть прикладами забили.
Постояли, посмотрели на могилу первого клушинского коммуниста мать с сыном и двинулись дальше…
Ночью Юра ворочался, стонал во сне, вскрикивал. То ему снились проносящиеся над деревней с яростным грохотом самолеты, то гордый сельский коммунист Иван Семенович Сушкин, не склонивший головы перед мятежной контрой…
Он вскочил ни свет ни заря, когда вся семья еще спала, и опрометью кинулся к своим друзьям-летчикам.
Юра бежал напрямик сквозь мокрый от росы орешник, через овраг, острекался злой осенней крапивой, но все равно опоздал. Летчиков не было. Лишь в темной торфяной жиже сиротливо торчал полузатонувший истребитель. Носовая его часть была разворочена и черна от сажи — перед отлетом летчики вывели из строя мотор.
Юра с грустью поглядел на пепельный кружок костра, на глубокие борозды, оставленные самолетом, унесшим летчиков.
А потом, перепрыгивая с кочки на кочку, добрался до полузатонувшего самолета и залез внутрь. Занял место пилота, положил руки на штурвал, и его детское лицо исполнилось недетской серьезности. Он чуть повернул штурвал, перед ним распахнулось небо, а внизу легла земля в квадратах полей и лесов, в тенях облаков.
…И сместилось время — курсант Саратовского аэроклуба Юрий Гагарин совершает первый в жизни самостоятельный полет.
Гагарин сделал круг над аэродромом и приземлился возле посадочного знака. Спрыгнув на землю и стараясь не выдавать обуревавшего его восторга, отрапортовал инструктору Мартьянову:
— Товарищ инструктор летного дела, задание выполнено!
— Молодец! Поздравляю! — Мартьянов шагнул вперед и крепко обнял Гагарина.
— Для первого полета совсем неплохо, — заметил подошедший к ним седоусый генерал авиации со Звездой Героя на кителе. — Какой путь себе избрали? — обратился он к курсанту.
Гагарин смешался, за него ответил Мартьянов:
— Индустриальный техникум кончает, будет литейщиком.
— Хорошее дело, — наклонил крупную голову генерал. — А только он прирожденный летчик. Мог бы стать Пилотом с большой буквы.
