— Я тебя не узнаю, Вольдемар! — изумился Узоров. — Куда девался тот вечно недовольный, безразличный до всего человек, которого я знал? Впрочем, куда бы он не девался, лучше пусть не возвращается. Такой ты мне больше по душе!
— Такой я и сам себе больше по душе! — с юмором произнес Владимир.
Елизавету разбудил какой-то подозрительный шорох. Она настороженно прислушалась. Шорох исходил из её кабинета. Кто-то рылся в её бумагах и вещах. На Алексиса это было непохоже. Из прислуги никто за годы службы не позволял себе ничего подобного. А если даже кто-то и позволил бы, то выбрал бы для шпионажа более удачное время. Оставалось одно — это мог быть посторонний, незаметно пробравшийся в её дом. От страха и паники в её голове завертелась беспорядочная вереница вопросов. Что понадобилось этому злоумышленнику в её кабинете? Как ему удалось незаметно проникнуть в особняк, не разбудив слуг и не потревожив собак? Каким образом он попал в дом: через окно или через двери? Если через двери, то как у него оказались ключи? Может быть, при помощи подкупа и предательства кого-то из слуг? Стало быть, среди её окружения есть предатели?
Минуту она раздумывала: как ей поступить в создавшейся ситуации. То ли поднять шум, чтобы сюда сбежались все, кто находится в доме; то ли попытаться спугнуть злоумышленника легким шорохом; то ли осторожно достать из секретера спрятанный для крайнего случая пистолет и подкрасться с ним к незваному гостю? Если она поднимет шум, то прежде, чем слуги повылезают из своих теплых постелек и сбегутся в её покои, — пройдет вечность. За это время может произойти все, что угодно, не исключая того, что злоумышленник от страха и безысходности может наделать много вреда. Если она осторожно спугнет его и заставит уйти, то не узнает, что ему было нужно. Оставался третий вариант. Но он был слишком рискован и смел для Елизаветы. И тем не менее она решилась.
Елизавета встала с постели и накинула на себя пеньюар. Она осторожно зажгла свечу и прикрыла падающий от неё свет ладонью. Но прежде, чем подойти к секретеру и достать оттуда пистолет, она услышала звук падающего предмета и приглушенное ругательство: зараза! Она узнала этот голос, несмотря на то, что он был тихим, и узнала это ругательство, несмотря на то, что оно было неразборчиво. Этот голос и это ругательство принадлежали её мужу — князю Дмитрию Ворожееву.
— Позвольте полюбопытствовать, почему вы роетесь в моих вещах, сударь? — громко произнесла она.
