Около роскошного светлого особняка, отстроенного по проекту Росси, экипаж остановился. Этот особняк принадлежал графу Владимиру Вольшанскому. Владимир с окрыленной легкостью спрыгнул с подножки и подбежал к главному входу. Встретивший его камердинер взял у него цилиндр и трость и между тем сообщил, что в гостиной его ожидает Василий Узоров.
Едва Владимир вошел в гостиную, как Узоров его спросил:
— Ну, как опера? Извини, что не составил тебе компанию. Но у меня, сам знаешь, было очень важное свидание.
— Почему ты мне не сказал, что у неё есть сын? — спросил Владимир.
— У кого — у нее? Какой сын? — не понял Узоров.
— У княгини Ворожеевой, разумеется. Взрослый сын.
— Ах, вот оно что! Да, кажется, у неё есть сын. Но я думал, тебя интересует дама, а не её чадо.
— Меня интересует все, что касается её. Как ты мог умолчать о столь важном факте, как сын?
— Но, Вольдемар, ты меня не спрашивал об этом! И потом, наличие детей у замужней дамы, даже если она давно не живет с мужем, вполне естественно. Правда, о её сыне мне почти ничего неизвестно.
— Он такой взрослый. А она довольно молода для его матери. Они совсем не смотрятся как мать и сын. Когда я увидел их вместе, я было подумал, что они…
— О, не может быть! — с иронией произнес Узоров, догадавшись, что он имеет в виду.
— Может! Я чувствую себя ужасно глупо!
Узоров задорно рассмеялся.
— Вольдемар, неужели ты принял его за любовника? — сказал он. — Ну, или, скажем, за возлюбленного, за поклонника, если тебе не по душе это слово. Приревновать к сыну — это немыслимо!
— Откуда я мог знать, что он её сын? Она так смотрела на него. Было отчего приревновать!
— Надеюсь, они ни о чем не догадались?
— Кажется, нет.
Друзья от души позабавились над этой ситуацией, при этом каждый внес вою лепту замечаний и насмешек. Только тогда Узоров заметил выражение счастья на лице Владимира.
— Что с тобой, Вольдемар? — спросил он. — Ты прямо весь светишься!
— Она подала мне надежду, — просто объяснил тот. — К тому же она почти пригласила меня к себе. Она сказала: «Если вы изъявите желание посетить мой дом…» А это означает, что я могу, не опасаясь ничего, пожаловать к ней с визитом.
— Подала надежду! Почти пригласила! — неодобрительно фыркнул Узоров. Нашел, отчего радоваться!
— Василь, ты когда-нибудь любил по-настоящему?
Тот ничего не ответил. Но от этого вопроса его лицо сделалось серьезным, немного задумчивым и грустным. Исчезла куда-то веселость.
— Если любил, — продолжал Владимир, — то должен понимать, как много значит для влюбленного человека, когда ему подают надежду.
