— Мои? — удивился Штейн.
— Ваши, — кивнул Даллес. — За эти две недели мы собрали кое-какое досье на вас. Знаете, это даже любопытно. Нам не удалось установить ни вашего места рождения, ни того, кто ваши родители. Вы словно появились из ниоткуда. Раз! И уже в разведуправлении Красной Армии. До этого момента ваша биография не прослеживается. Но после начала вашей работы в разведке вас невозможно было не заметить. Вы четыре года являлись резидентом русских в Швеции под прикрытием советского торгпредства, и вам удалось сплести неплохую агентурную сеть из прогрессивно мыслящей части шведской интеллигенции. И не только шведской. Несколько месяцев назад вы, не покидая Москвы, были награждены боевым орденом, а три месяца назад явились в Стокгольм. Вероятно, еще за одним. Вскоре после вашего прибытия скоропостижно умер очень популярный в белоэмигрантской среде генерал Синяев.
— Простите, Ален, — перебил Штейн. — Вы, как и Смит, хотите увязать смерть Синяева с моим прибытием в Стокгольм?
— Ну что вы! Мне это и в голову не приходило. Проведенное вскрытие подтвердило смерть от естественных причин. На теле нет следов насилия. Так что вы тут ни при чем. Кроме того, имелся приговор советского суда в отношении Синяева. Мне удобней думать, что генерал умер сам, исполняя приговор военного трибунала. Ваше бегство… — Даллес запнулся. — Простите, ваш визит в наше посольство совпал по времени еще с одним замечательным событием. На затонувшем пароме «Лапландия» погиб немецкий военный атташе фон Гетц. С ним вместе должен был погибнуть и крупный журналист, и наследник солидного банкирского дома Валленштейн. Но, видимо, ему повезло. Может быта, он хорошо умеет плавать.
— Так Рауль жив?! — вырвалось у Штейна.
Даллес снова потянул трубку ко рту.
— Не волнуйтесь, — сказал он через минуту, очевидно, получая удовольствие оттого, что ему удалось вывести собеседника из равновесия. — Ваш друг жив и здоров. Вероятно, скоро он снова начнет публиковать свои замечательные статьи. Во всяком случае, мистер Валленштейн уже приступил к своей прежней работе в штаб-квартире Международного Красного Креста.
И, заметив явное облегчение, даже радость, которую Штейн и не думал скрывать, Даллес переменил тему разговора, направив его в нужное для него русло:
— Какого вы мнения о немецкой разведке и контрразведке?
Штейн снова стал собранным. Отбросив человеческие эмоции, он опять превратился в агента-профессионала:
— Крайне невысокого.
