— «Тарам-тата-та-тааа, а-та-та-та-тарам-тааа».
— А ты не пой! У нас спят еще…
— Спят. «Спи кто может, я спать не могу!..».
— Ну, хоть другим-то не мешай!
XXIII
…Воскресла моя умершая невеста… Зоя, Зоя, если бы ты могла заглянуть в мою измученную душу! Там только ты, одна ты, моя белая, чистая девушка, и безвыходный хаос страданий и позднего раскаяния… Ты сказала: «что прошло, то невозвратно»… Ах, если бы так! Почему же твой образ неотступно стоит пред моими глазами и тоска по тебе не хочет отпустить меня на волю? И почему вернулся в душу трепет первых свиданий, и я жадно ищу, как прежде, случайных встреч с тобой?.. Ах, теперь эти редкие встречи не дают мне ничего, кроме страдания. Зачем же я их ищу, ищу, ищу… Нет, что прошло, то возвратилось и снова, с еще более властною силой, захватило меня. Счастливая, для тебя оно — «не возвратно»… Ты смеешься над ним… и надо мною…
Я хотел бы уйти с головой, как раньше, в идейную работу, я стараюсь сделать это: усиленно пачкаюсь в гектографской краске, собираю нелегальную литературу, веду пропаганду среди товарищей… но… ты мешаешь мне, потому что не любишь… И я каждую минуту об этом думаю и каждую секунду это чувствую, и у меня опускаются руки, и кажется мне, что не стоит трудиться, пропадает пыл ненависти и потухает жажда подвига… Ах, если бы мы по-прежнему любили друг друга! Мы взялись бы за руки и пошли навстречу смерти без страха и колебаний, и наша любовь осветила бы дорогу многим другим… Перед вечной разлукой на земле мы с тобой обменялись бы такими письмами, над которыми бы плакали в тишине ночи все живые и честные.
— Игнатович!
— А, здравствуйте, Геннадий!..
— Куда вы?
— В театр за билетами на «Евгения Онегина». Зоя тоже идет… Мы — целой компанией. Идемте, голубчик!
— Пожалуй… Впрочем, быть может, я буду лишним в вашей компании…
— Что вы, Господи помилуй! Вы знаете, как я уважаю вас…
— Вы-то так, да другие…
— А другим — всё равно… Веселее!
— Не знаю, как ваша сожительница…
— Зоя? Вот пустяки!.. Какое ей дело? Приглашаю вас я… Я без вас не пойду!
Игнатович опять посмотрела на меня тем значительным взглядом, который давно уже пугает меня и… раздражает: я давно уже понял, что она питает слабость ко мне, но я… меня это только раздражает.
— Идемте, дорогой подумаю…
— Вы, кажется, неравнодушны к моей сожительнице?.. Совершенно напрасно…
— Я… Нисколько!.. Почему вам так кажется?
— Не всё то золото, что блестит… Наружность обманчива.
— Игнатович, я не пойду в театр!
