Сразу явственно представился шашлык из барашка, только с мангала. И хачапури, и самса прямо из тандыра. И тарелка борща, что делала мама. Да я сейчас даже от стряпни Милены не отказался бы, а уж бывшая моя готовит чистый яд!..
– Так в чём проблема, батя? – Патрик подмигнул мне через забрало. – Поешь. Самое обеденное время.
– Спасибо, сынок, – я проглотил его издёвку, не пережёвывая, – и тебе приятного аппетита.
Якобы всерьёз благодаря, Патрик кивнул – и принялся хлопать и бить себя по бокам. Резко так, хлёстко, будто намереваясь сделать себе больно.
– Сынок, ты устал, да? – попробовал я отвлечь его от самоистязания, уж больно нехорошо это выглядело со стороны. – Присядь, отдохни. И я рядом…
Мы как раз подошли к очередному перекрёстку, наполовину заваленному битым кирпичом и бетонными обломками – строительным мусором, в который превратился небоскрёб.
– Сынок, выбирай обломок какой больше нравится и опускай на него свой прикрытый бронепластинами тыл.
– Не-а, батя, я не устал. Но тоже проголодался. Так что обед, батя. И чего рассиживаться, если на ходу можно? – Патрик продолжал колотить себя по бокам.
Я с ужасом наблюдал за своим ребёнком.
Стресс. Всему виной стресс. Это я – старый зубр, привыкший ко всему, а для молодого телёнка наши приключения – перебор. Мальчишка у меня, конечно, крепкий, но отдых ему ой как нужен.
Надо было как-то отвлечь Патрика от его безумного занятия, и потому я задал вопрос, который давно меня интересовал:
– Слушай, сынок, а каков принцип действия той чудесной установки?
Он хорошенько наподдал себе по печени:
– Какой ещё установки, батя?
Я мысленно попросил всех святых исходника, чтобы это прекратилось. Мне невыносимо было смотреть на то, как мой сын сходит с ума. Поэтому я смотрел по сторонам – и не замечал растяжек мин, не видел следов от траков, но обнаружил следы чьих-то лап. Что-то крохотное и крылатое прошмыгнуло над нами слишком быстро, быстрее, чем пролетели бы жук или пчела. Наверное, мне показалось. С чего я вообще взял, что тут водятся жуки?..
– Та установка, которая в Цитадели и которая остановит путников, сынок. Я о ней.
Патрик вмазал себе кулаком по рёбрам и от удовольствия закрыл глаза.
Я мысленно застонал.
– Это установка, батя, называется Ярость Отцов, – прозвучало из-под забрала невнятно, будто рот у Патрика был чем-то забит.
– Как называется? – переспросил я, хотя знал ответ.
– Ярость…
– Отцов, да… Я услышал. Странное название.
– Не я его придумал, – буркнул Патрик.
