– Я с Володей просто посоветовалась, – выдохнула она, – я же знаю, что тут с вами никого нет.
Яна Петровна слушала дождь, в проплывающем голосе женщины угадывался запах непроизвольного напряжения и какая-то нечаянная обманчивость. Женщина слишком откровенно сидела, ничуть не стесняясь. Яне Петровне даже захотелось в какой-то момент сказать об этом, но рука ее сама полезла в халат и достала большой длинный ключ.
– Я все поняла, – оскорблено сказала Ясельникова. – вот вам, живите!
Она встала и медленно прошаркала в нетопленую комнату.
Дача ее в октябрьское это утро показалась ей вдруг потерянной, как будто из прошлой жизни, оттуда, где остался маленький сын и жестокий, давно уже бросивший ее муж. Дача сейчас умывалась дождем.
В комнату вошла эта женщина.
– Я, простите, не поняла вас! – сказала она. – Все вопросы уже решены?
– Решены?! – закричала Ясельникова. – Я, что ли, их решала? Перед фактом теперь ставите! Решены!!! – руки ее искали, за что бы схватиться. – Вам бы мою жизнь! Взять, и так запросто мать выгонять!
– Но по справедливости-то, – упрямо сказала в ответ женщина, – по справедливости, это все уже давно не ваше. Вам здесь просто из душевного расположения жить, черт возьми, давали! А вы еще и недовольны были!
Ясельникова по-старушечьи заплакала, словно запищала.
– Вели бы себя тихо, как человек, – продолжила женщина, – вы разве можете ухаживать за собой?
– Вот она – ненависть! – запричитала Яна Петровна. – Вот она – ненужность! Как спасать ваши нервы и душу, так они ко мне все. А так – просто выселяете!
– Мы нашли вам место, – жестко прервала ее женщина, – и перестаньте канючить!
– А ты ударь меня! – искривленное лицо Яны Петровны вспыхнуло. – Что вы там нашли? Дом престарелых?! А я одна хочу быть! Одна и навсегда!
У нее закололо сердце, но просить помощи гордость не позволила.
– Вы вчера Володю довели, – ничего не замечая, продолжала упрекать ее женщина, – очень много сказали ему гадостей – просто так, от дури старческой. Вот теперь пришлось вас обманывать и мне приезжать, чтобы вы заглохли. Потому что он с вами больше не может. Вы же сумасшедшая! Вы же до того психованная, что до сих пор меня не признаете!
– А ты мне никто! – крик Ясельниковой пронесся в сторону треснувшего окна. – Никто и была, и будешь, вплоть до того света! Ты просто хищница! И я это помню.
– Скажите спасибо, – мягко и иронично сказала женщина, – что я пока принимаю правила вашей игры. Принимала, точнее. А теперь все, хватит мне делать вид постороннего человека. Поедешь туда, куда повезем! Собирайся, старая уродина!
