А так он был страшно одинок, как и Полина.
И эта сауна, так неприятная Павлу, стала тогда местом их соединения друг с другом.
Он ее поднял, вытащил и умер…
Похороны были скомканы, говорили мало, друзей у Павла не было, всех его друзей затмила Полина, она стала центром его вселенной, и она это понимала.
Единственный, кто с Павлом был более или менее близок – это Степан, тот самый школьный приятель, водивший его в сауну и вызывавший девочек, но на похороны он не пришел, прислал только цветы и пачку дорогих презервативов. Полина озверела, когда увидела их.
Степан Полину недолюбливал – знал ее прошлое и нередко наедине демонстрировал свое к ней отношение. Эти беседы их заканчивались руганью. Поэтому друг друга они сторонились. А Павел запретил Степану обсуждать с ним Полину сразу после свадьбы.
Вся эта муть окутала лежащую на диване Полину. Она накручивала черные локоны на палец и пыталась усилием воли побороть яростное желание напиться. Она перед свадьбой поклялась Павлу бросить пить и курить, и клятву свою сдержала.
Но сейчас, взбудораженная своей виной и слабостью, она еле удерживалась от того, чтобы не открыть клапаны, позабыв про все клятвы на свете.
Но еще были эти гости, еще надо как-то держаться!
Полина вскочила и выбежала на балкон. Воздух опрокинул на нее свою свежесть, ласковость и влажность. Впитывая ветерок, ее кожа покрылась легкими пупырышками.
Раздался звонок в дверь. Нарушилось одиночество, и одновременно нарушилась способность адекватно существовать в пространстве.
Схватив себя за запястье и сосчитав пульс, Полина постояла минуту на месте и подошла к двери.
В тиши пустой квартиры электрический соловей раздражал своей бесцеремонностью и грубым вмешательством. Иногда звонок замолкал, но потом снова, как ни в чем ни бывало, распевал веселенькую мелодию.
Полина повернула рычажок замка.
В дверях стоял Степан и ехидно скалился.
– Можно! – сказал он и влез в квартиру. – Ну, как ты? Закопала-таки?!
Полина бессмысленно смотрела на его толстый нос и выкатившиеся из-под век карие глаза.
– Правду говорят, – продолжал Степан, расхаживая вдоль стола, – отдай женщине все, она все и заберет! Зря Пашка не захотел моей помощи. А то все – нет, я добьюсь, я им покажу! Я их выведу! Ну и показал! На хрена было эту хату дожидаться, когда я ему мог любую дать, за его-то мозги!
Полина не отвечала, только схватила стоящую на столе рюмку и крутила в пальцах.
– Гордый дурак! И еще тебя пригрел, змеюку! Ну, я тебе жизни-то сладкой не обещаю! – сурово сказал Степан, оглядев Полину. – Чего-то тебе достанется от Пашки! Ну, вот квартира эта. Ну, и от меня тебе тоже достанется! За все, что ты с ним сделала!
