В 1772 году Павлу исполнилось восемнадцать лет. Курс наук был закончен; завершилась и опека Никиты Панина. Граф был удостоен благодарственного рескрипта и остался заведующим иностранными делами России. Но никаких торжеств 20 сентября устроено не было; мало того: Екатерины приняла решение праздновать день 22 сентября — дату её коронации в Москве.
К этому времени Императрица была занята решением одного вопроса первостепенной государственной важности; женитьбой Павла. Эта мысль ею овладела ещё в 1768 году, когда сыну не исполнилось и четырнадцати лет. Летом того года она обратилась с личной просьбой к бывшему представителю Дании в Петербурге Ассебургу, с просьбой подыскать в Германии подходящий вариант. Ассебург рьяно взялся за дело: наводил справки о возможных претендентках, с некоторыми из которых встречался лично и посылал подробные отчёты в Петербург. Почему столько лет Екатерина с маниакальной настойчивостью стремилась устроить брак сына, при этом никоим образом не интересуясь мнением самого Цесаревича? Сама она того не объяснила; хитрая и расчетливая «Минерва» многое из своей биографии не объясняла, а если что-то и объясняла, то в этих объяснениях правды, как правило, не было ни на грош.
Можно предположить два взаимосвязанных объяснения той неутомимости, которая овладела Екатериной. Во-первых, брак сына отвратит его от праздного времяпрепровождения, займёт его натуру не мечтаниями и сомнительными беседами, а семейной повседневностью. Во-вторых, можно будет надеяться на появление внука. В случае такого исхода возникала возможность, устранив Павла, окончательно решить вопрос династической преемственности, мучивший Екатерину с первого дня воцарения. Она его не просто не любила, но чем дальше, тем больше с трудом выносила. На публике она вынуждена была «играть по правилам», а в минуты расслабления позволяла себе так пренебрежительно отзываться о Павле, что просто оторопь брала. Она не стеснялась даже отрицать отцовство своего законного сына! У Екатерины было инстинктивное неприятие Павла Петровича; можно даже говорить о своего рода маниакальном синдроме.
Павла не готовили к роли Государя, Его не посвящали в механизм управления Империей, его фактически не допускали до государственных дел. Он имел только право дважды в неделю видеть Императрицу и читать в эти дни дипломатические сообщения, большую часть которых составляли сплетни и слухи, циркулировавшие при различных дворах Европы. Передавали, что в узком кругу Екатерина не раз произносила: «после меня хоть трава не расти». Неизвестно, насколько это достоверно, но её поведение в династическом вопросе наглядно такое умозаключение подтверждало…
