Полученного в молодые годы образования Морозову было мало. Он постоянно занимался самообразованием, следил за новейшими изысканиями ученых, жадно глотал специальную литературу. Максим Горький в очерке «Савва Морозов» вспоминал: «Он увлеченно познакомил меня с теорией диссоциации материи, от него я впервые услыхал об опытах Лe-Бона, Резерфорда, о интрамолекулярной энергии — всё это тогда было новинкой не для меня одного».
Интересы Морозова были весьма широки — ведь широк был и диапазон дел, за которые он брался. Так, химик, известный прозаик и публицист М. А. Алданов писал: «Об архитектуре и мебели он немало прочел или просмотрел, когда строил свой дом». Точно так же, по книгам и разговорам со знающими людьми, Морозов знакомился с другими волнующими его темами. Наряду с естественно-научными дисциплинами Савву Тимофеевича живо интересовала художественная словесность. Морозов с упоением читал прозу, поэзию, публицистику, любил рассуждать о прочитанном. «Он внимательно следил за литературой и не смотрел на книгу как на источник тем для «умного разговора». Его суждения о литературе не отличались оригинальностью, но в них всегда было что-то верное».[76] Максим Горький приводит рассуждения Морозова о творчестве Александра Сергеевича Пушкина: «Пушкин — мировой гений, я не знаю поэта, равного ему по широте и разнообразию творчества. Он, точно волшебник, сразу сделал русскую литературу европейской, воздвиг ее, как сказочный дворец. Достоевский, Толстой — чисто русские гении и едва ли когда-нибудь будут поняты за пределами России. Они утверждают мнение Европы о своеобразии русской «души», — дорого стоит нам и еще дороже будет стоить это «своеобразие»! Знай Европа гений Пушкина, мы показались бы ей не такими мечтателями и дикарями, как она привыкла видеть нас».
Морозов обладал не только обширными познаниями в самых разных областях, но и хорошо развитым эстетическим вкусом. Константин Сергеевич Станиславский, один из основателей Московского Художественного театра, писал, что Морозов был «в душе артистом», и добавлял: он «выказал много вкуса и понимания в области литературы и художественного творчества актеров». А другой основатель театра, В. И. Немирович-Данченко, хотя и поссорился с Морозовым из-за разницы в художественных предпочтениях, констатировал: он «…знал вкус и цену «простоте», которая дороже роскоши». Художественное чутье Саввы Тимофеевича проявилось при отделке помещений театра в Камергерском переулке, которой руководил сам купец: «В отделке театра не было допущено ни одного яркого или золотого пятна, чтобы без нужды не утомлять глаз зрителей и приберечь эффект ярких красок исключительно для декораций и обстановки сцены». Это подтверждает в воспоминаниях А. Н. Серебров: «Он красил с увлечением. Опустив правило, отступал назад и, наклонив голову набок, прищурившись, любовался своей работой, как художник удачным мазком на картине… Закончив свою линию, Морозов вытер об халат грязные руки и внимательно оглядел потолок.
