— Откуда ты такой правильный взялся? — дрожащим от ненависти голосом спросил Гайдышев. Он сжимал и разжимал кулаки. За масленками даже не нагнулся.
— Ты меня сам сюда доставил… на такси, — улыбнулся Сороки, понимая, что малость переборщил с этими масленками.
— Это была самая большая глупость в моей жизни, — пробурчал Гайдышев. — Мой тебе совет: сиди, как мышь под веником, и не шурши. Ясно?
— Я тебя предупредил, — сказал Сорока и отошел.
Гайдышев, то и дело отрываясь от работы, о чем-то шептался с Лунем. Тот бросал косые взгляды на Сороку, но пока не задирался. Впрочем, Сорока не обращал на них внимания. В этот день больше масленки не вывертывались, зато отношения с Мишей и Гайдышевым стали окончательно испорченными. Борис Садовский при этой сцене не присутствовал, но он, конечно, поддержит своих дружков. Но вот почему остальные ребята, которые честно работают и не тянут руку за дармовым рублем, делают вид, что в цехе все благополучно? Правда, на потоке почти одна молодежь, многие еще допризывного возраста и сами недавно пришли на станцию, а Гайдышев, Садовский, Лунев уже по нескольку лет здесь работают — так сказать, старожилы; мало того: почти все эти юноши не один месяц поработали с ними в одной смене, прошли у них выучку… И непонятно поведение мастера Теребилова: он вроде бы и не покрывает их, а вместе с тем позволяет делать в цехе все что хотят.
Сорока трудно сходился с людьми, и, наверное, это помешало ему сблизиться с другими слесарями на их потоке. А те, естественно, тоже не набивались в друзья к замкнутому и резкому на язык новичку.
Как-то утром, придя на работу, Сорока поставил «Жигули» на подъемник и включил мотор. Мотор затарахтел, а машина осталась на месте. Подъемник не работал. Каким-то образом из гидравлической системы вытекло все масло…
В другой раз кто-то в резервуар с чистым моторным маслом бросил грязный фильтр, обмотанный ветошью. Потом из запертой тумбочки стал пропадать дорогостоящий инструмент. В одну из выплат из зарплаты Сороки удержали половину. Мастер Теребилов только качал головой, когда Сорока просил выписать ему со склада необходимый для работы инструмент. Возможно, мастер и догадывался, в чем дело, но молчал. Это был полнеющий лысоватый человек с маленькими заплывшими глазками. Не спеша, переваливаясь, он ходил по территории, а за ним гуськом следовали клиенты с нарядами в руках. Мастер открывал и закрывал ворота, устанавливал очередь на мойку и профилактику. На лице его всегда было неудовольствие, будто все ему на свете надоело: и клиенты, и автослесари, и машины.
