Свечи в деревни ни у кого не оказалось. Впрочем, как и самих селян. Кроме…
Даже в самой милой и приятной деревни бывает нечто немилое и неприятное. Именно этим нечто была Ядвига. Ее точного возраста не знал никто. Известно было лишь то, что она жила в деревне аж с первого дня ее основания. Аргумент, что за это время ей следовало постареть, умереть и рассыпаться никого, видимо, не интересовал.
Я робко переминалась с ноги на ногу у калитки в ее двор. Скверность ее характера была изложена в летописях и на заборах (в более нецензурной форме), а испытывать его на себе о-очень не хотелось. Ну, а если подумать здраво – не будет же она на меня кричать просто так не с того не с сего. Через зеленую лужайку я направилась к ее дому. Молодая яблоня манила уже поспевшими яблоками. Ну, не будет же хозяйка ругаться, если я сорву одно яблоко… или даже не сорву, а подберу упавшее – вот их сколько! Я медленно направилась в сторону дерева. Уже начавшая падать листва предательски шуршала под ногами. От дома Ядвиги не исходило ни звука, как будто там и не было никого. А может, она взяла и уехала, как все нормальные люди, на ярмарку? С другой стороны, если б и поехала, то вряд ли среди селян было б столько желающих посетить шумное мероприятие.
Гаденько хихикнув, я нагнулась и подобрала самое более менее нормальное яблоко, проверила на отсутствие червивого дупла и уже хотела надкусить, как…
– Убирайся!
Взятая врасплох, как кот у чужой сметаны, я быстро выпрямилась, спрятав руки за спиной.
– Здравствуйте, – проговорила я, натянуто улыбаясь.
– Жития от вас нету, паразиты проклятые! – вместо приветствия закричала она, выглядывая из-за распахнутой двери. Женщина эта была, безусловно, не из слабого десятка. Полная, грозная, с растрепанными волосами.
– Да нет, что вы. Я вовсе не собиралась у вас что-то брать, – начала я, – мне просто нужна све… – и уже в пустоту закончила: —… ча.
Зашвырнув яблоко в кусты, я направилась домой.
* * *
Зайдя в дом и ногой захлопнув дверь, я стянула с пола шкуру и рывком открыла крышку подвала. В комнату повеяло запахом плесени и сырости. Быстро спустившись по ступенькам лестницы, я, выпустив вперед руки, направилась к ящикам (по крайней мере, мне так казалось), но руки меня не спасли от удара колена об открытую нижнюю дверцу шкафа, на которую папа потратил немало гвоздей и нервов. Я зашипела, потирая ушибленное колено, потом замахнулась и ударила ногой по дверце. Она на мгновение закрылась, а потом с примерзким скрипом открылась снова. Нахмурившись, я замахнулась еще раз… и промазала, попав чуть левее злополучного шкафа, прямо в каменную кладку, которая мягко ушла внутрь, а под ногами почему-то исчез пол. Вскрикнув, я замахала руками, пытаясь за что-нибудь задержаться… ну, или хотя бы взлететь, но тщетно. В голове промелькнула мысль о том, что на лестнице лежит еще со вчерашнего дня оставленная свеча в подсвечнике. Но теперь она меня уже не радовала…
