Спокойная улыбка тут же сменилась грустным вздохом. Оставив недомытую посуду, она присела и только потом ответила:
– Уж не больше пяти лет прошло. С тех пор как Милахеля убили, дом и пустует.
– Убили? – удивленно воскликнула я и, забыв о работе, опустилась на соседний стул. – А как это произошло?
– Так напали на них.
– На них? Значит он жил не один?
– С дочерью своей, Анидой. Хорошие были люди. – Она смахнула, готовившуюся скатиться по щеке, слезу. – Помню, будто это вчера было, как мы, вот так же, как я с тобой, сидели на кухне и Анида говорила… – Анатья всхлипнула.
– Что говорила?
– Говорила, что, – она всхлипнула снова, – что…Милахель… и Манди… – женщина зарыдала окончательно, не в силах продолжать.
Проворные капли первого осеннего дождя застучали по крыше и быстро забрызгали подоконник приоткрытого окна.
Утешать расстроенную Анатью я не стала. Просто не умела. Я знала, что стоит мне сказать пару утешительных слов и она будет плакать до утра, ну а теперь, видя, что я не спешу ее успокаивать, она успокоилась сама, вытерла лицо передником и тихо продолжала:
– Все произошло в День Рубина. Почти все жители находились на празднестве. И Анида в том числе. Все знали о неприязни Милахеля к шумным торжествам и потому настаивать на его присутствии не стали. И вот он ушел в пустую деревню. Через какое-то время и Анида ушла, посмотреть как там отец. Ох, если б я знала, что ее ждет, то в жизни б не отпустила… К утру их нашли мертвыми. – Она чуть помолчала, словно заново переживая тот день. – А убийцу так и не нашли, как и не поняли цели убийства. Это не было ограблением – ничего не пропало. И врагов у них не было. Все в них души не чаяли. Единственная версия – это то, что, может, у Милахеля были неприятели среди гостей из других деревень. В любом случае эту загадку вряд ли по силам кому-либо разгадать.
После, я долго не могла забыть наш разговор. Но близился переезд и, как мне тогда казалось, спокойная жизнь.
Хрустальный бокал в моей руке блеснул лучом полуденного солнца. Я приоткрыла резной, не потерявший лесной аромат, шкаф и бережно поставила бокал рядом с его собратьями на одну из деревянных полок. После недели дождей, небо все-таки прояснилось и подарило нам теплое солнышко. Не долгое, но оттого еще более приятное.
Я наклонилась и вынула из ящика третий, последний бокал. Помню, отец привез их лет шесть назад из одной своей поездки. Их тогда еще было четыре, но дожить в полном составе до сего дня им было не дано. Точнее, я сама отняла у них эту возможность, уронив бокал на каменный пол.
