– Не стойте, садитесь. Будьте как дома…
Тем временем Анатья положила на стол два горшочка с едой и исчезла в одной из комнат. Малыш вздохнул и поплелся за ней.
Я присела на стул и отодвинула крышку с ближайшего горшочка. Оттуда поднялся пар, взлетел к моему лицу, и растаял, оставив в напоминании о себе лишь приятный аромат.
Я откинулась на спинку стула и только теперь осмотрела комнату. Она была довольно-таки большого размера. Справа от входа, занимая чуть меньше половины всего пространства, стояла печь и несколько шкафов, а также вырезанные в стене полки; слева – стол, напротив которого находились две двери, наверняка ведущие в спальни.
Послышались шаги на крыльце, потом дверь отворилась и, вся пыхтя от напряжения, вошла Мили с ведром воды. Расплескав добрую половину, она поставила его у печи и принялась выгребать из нее золу.
Я взяла ложку и черпанула каши. Вкус оказался очень даже недурным.
Отец воспользовался моим примером так, что когда из комнаты показалась принарядившаяся Анатья, мы были сыты как никогда. Я попросила ее нагреть воды, и она снова загремела посудой.
Через четверть часа ванна была готова. Я взяла свежую одежду и хотела отбыть в указанном направлении, как в дом вошел Манди. Обрадовавшийся открытой двери, ребенок рванул к ней и случайно задел горшок с цветком. Ну и шуму было…
* * *
Дом, который показал Манди, нам понравился сразу: одноэтажный, с небольшим двориком и садом подходил и по цене и по размеру. Правда внутри дела обстояли хуже, но Манди пообещал саморучно помочь и даже настоял на временном жилье у него, пока не закончатся работы, чем еще раз доказал, что он настоящий друг. Ну мы, конечно, сначала отпиралась (больше для приличия), мол, можем пожить и на постоялом дворе, а клопы нам и вовсе не мешают, но Манди возразил, что пока он жив, не будет его друг («С дочерью», – мигом поправила я) спать на постоялом дворе. Тогда мы вздохнули с облегчениям и начали готовиться к переезду.
Прошел месяц – самый длинный и в тоже время самый короткий в моей жизни. Я познакомилась почти со всеми жителями деревни. Люди они оказались отзывчивыми и добродушными, ибо охотно нам помогали, беря в плату лишь пару придуманных мною баек за чашкой чая. Я же многое узнала о традициях и праздниках Марро. К моему удивлению, их оказалось немало.
Больше всего меня удивил праздник День Рубина. Его отмечали поздней осень, как раз после сбора урожая. Проводили же его в старой часовне, которая находилась на западной окраине деревни. За несколько дней до праздника селяне украшали часовню, приводя ее в торжественный вид: стены расписывали красками и украшали цветами, балки на потолке обвешивали лентами, в узкое помещение в ряд ставили столы. Еду на праздник готовили тоже селяне, точнее селянские женщины. Главной особенностью торжества являлся Рубин. Его подвешивали в центре часовни, на стенах же устанавливали множество свечей, да только не просто, а в специальном порядке, что бы отражая их свет, Рубин будто бы загорался, а стены озарялись сотней алых отблесков. Жители деревни верили, что после такого вечера следующий год будет урожайным. Так и было много лет, пока драгоценный камень таинственно не исчез.
