Теперь Хаджи Хан сидел на одном из диванов, положив свой пакул на колено и держа в руке чашку с чаем. Он потянулся к тарелке с засахаренным миндалем, стоявшей на столе, и тут к нему подошел один из мужчин и протянул мобильный телефон.
Хаджи Хан поднес его к уху. И, хотя он не кричал, голос его разнесся по всему холлу, заставив остальных прекратить разговор, сдвинуть густые брови и обменяться многозначительными взглядами.
– Меня не волнует, как ты сделаешь это, сделай, и все, – приказал Хаджи Хан. – Найди мне его к утру.
Он отключил телефон и вернул тому мужчине, который его дал. И я подумал – не потому ли Хаджи Хан никогда не звонит Джорджии, что потерял свой телефон и вынужден все время занимать его у других?..
* * *
Утром я спустился вниз в поисках завтрака и обнаружил, что больших мужчин, толпившихся в холле ночью, здесь уже нет, зато имеются трое маленьких, вооруженных тряпками и пылесосами.
На возвышении с телевизором играл сам с собой в карамболь мальчик, с виду чуть постарше меня.
– Салям, – сказал я, поднявшись к нему. – Я – Фавад.
Мальчик оторвал взгляд от доски.
– Салям, – ответил он. – Ахмад.
И стал играть дальше. Не зная, чем заняться, я сел на подушку и принялся за ним наблюдать.
Играл он очень хорошо, безо всякого труда закидывал шашки в дальние лузы, и выглядел неплохо – чистенький, хорошо одетый. Но, несмотря на ухоженность и здоровый цвет лица, глаза у него имели какое-то старческое выражение.
Хотя никого тут, кроме нас, не было, мальчик по имени Ахмад вступать со мной в разговоры как будто не спешил, и я обрадовался, когда принесли завтрак, – нашлось, во всяком случае, чем заняться. Да и есть хотелось, что было странно, потому что обычно большого аппетита у меня не было.
– Ешь как птичка, – заметила однажды мама, и я тут же задумался о том, каковы на вкус червяки.
Когда я покончил с яйцами и чашкой сладкого чая, Ахмад подвинул в мою сторону игровую доску и мотнул головой, приглашая присоединиться. Я принял вызов, он расставил шашки и предложил мне начать.
– Ты приехал с Джорджией? – наконец он открыл рот.
– Да, – сказал я и, глупо промахнувшись, не сумел разбить кучку шашек.
Мальчик махнул рукой – пустяки, мол, – и разрешил мне сделать вторую попытку, что говорило о его хорошем воспитании.
– Я тебя видел ночью, – сказал он, пока я прицеливался заново, – ты шпионил за моим отцом.
На этот раз я попал, шашки раскатились по доске, и Ахмад, взяв биток, стал прицеливаться в свою очередь.
