– Через холл видел, – сказал он, сделав ход и сразу же загнав одну из своих голубых шашек в дальнее правое отверстие. – Моя спальня как раз напротив твоей.
– А кто твой отец?
– Хаджи Халид Хан. Кто ж еще?
Я посмотрел на него с удивлением. О том, что у Хаджи Хана остались дети от умершей жены, мне было, конечно, известно, но, как сказала Джорджия, они жили с его сестрой, и потому я слегка растерялся, узнав, что один из них сидит напротив.
– Я думал, ты живешь не здесь, – сказал я.
– Ну да, ночую обычно в доме тети. Но шумно там, просто ужас – слишком много женщин, вот в чем беда. Твой ход.
Я взял биток и изловчился подкинуть одну из своих белых шашек поближе к лузе.
– Неплохо, – сказал Ахмад. – Но тебе надо как следует потренироваться.
– Я только вчера начал играть.
– Да, и тебе надо как следует потренироваться.
Ахмад засмеялся, и в этот момент я заметил в нем некоторое сходство с Хаджи Ханом.
– Кажется, твой отец ночью был не в духе, – заметил я, глядя, как Ахмад методично опустошает доску.
– Ну! Ворчал до самого утра.
– Это из-за нас?
– Кого – вас? – Ахмад поднял на меня озадаченный взгляд.
– Меня и Джорджии, – сказал я. – Он сердился, потому что мы приехали без приглашения?
– Да нет, что ты, – Ахмад покачал головой. – Джорджия здесь – всегда желанный гость. Это ее дом, так говорит отец.
– А.
– Ну, если хочешь знать, он ворчал из-за каких-то семейных дел. Но скоро все уладится, как обычно.
* * *
Часа через три после моего завтрака и два после отбытия Ахмада на одном из «лендкрузеров» его отца обратно в дом, где было «слишком много женщин», в холл сошла Джорджия, вполне довольная с виду.
– Поехали, Фавад, пора повидаться кое с кем насчет коз, – сказала она, и мы быстренько обулись, запрыгнули в другую машину Хаджи Хана и помчались по Джелалабаду.
День был прекрасный, небеса прозрачны, никаких выхлопов и пыли, от которых нечем дышать в Кабуле, любовная индийская песня на кассете…
Кроме Джорджии, меня и водителя, в машине был еще охранник с автоматом, который устроился на переднем сиденье, поставив свое оружие между ног. Он был не из наших, а значит, как я понял, его приставил к нам Хаджи Хан.
Двигаясь в направлении Пакистана, мы проехали мимо большого портрета мученика Хаджи Абдул Кадыра, прежнего вице-президента, которого убили через восемь месяцев после побега талибов. Он родился в Джелалабаде, и я подумал, что земляки, наверное, любили его, раз вывесили этот портрет.
Выбравшись из города, мы проехали через грязную деревню, потом – через плоскую коричневую равнину, нырнули в длинные ряды зеленых оливковых деревьев, а потом – в тоннель из каких-то других, огромных деревьев, клонившихся над дорогой, словно в попытке обнять своих сородичей, растущих на другой стороне.
