А впереди всех, вместе с жителями деревни, откуда был родом Спанди, шли Хаджи Хан и Исмераи.
Как они узнали о его смерти, я понятия не имел. Но в Афганистане дурные вести разносятся быстро.
* * *
В мечети, в которой мы собрались перед тем, как пойти на кладбище, где покоились под обрывками флагов павшие моджахеды и скрывалось под рядами каменных холмиков множество других мертвецов, Хаджи Хан и Джорджия увиделись друг с другом в первый раз с того времени, когда умерло их дитя.
Я видел, что глаза их встретились, но сами они не сделали ни шагу навстречу, и расстояние между ними лишь усугубило мою печаль, ибо я понял, насколько тяжело это было для них обоих.
На мгновение во мне вдруг вспыхнуло отчаянное желание закричать на них, заставить их взяться за руки и снова быть вместе, забыв все то, что происходило раньше, потому что важным был лишь сегодняшний день, и завтра могло оказаться слишком поздно что-то решать. Но я не сделал этого.
Не мог.
Горло мое сжималось от слез, изнутри меня поедала дыра, и, кроме всего прочего, я понимал, что не мое это дело.
Они достаточно взрослые, чтобы позаботиться о себе самостоятельно.
* * *
Мы пришли на кладбище, женщины и иностранцы встали в стороне, а мужчины – возле муллы.
Святой человек подозвал отца Спанди и попросил его положить сына в могилу, которая уже была вырыта для него, и сердце мое, когда я смотрел на это, разрывалось на части.
Когда отец Спанди, волоча ноги, двинулся вперед, я впервые начал понимать, как тяжела смерть, – словно на тебя обрушилась огромная, каменная стена.
Хотя таким же образом ушла уже половина моих родных, прежде мне не казалось это чем-то реальным, а воспринималось так, будто всего лишь закончилось телевизионное шоу и экран опустел.
Сейчас же я понимал, что это – конец, ужасный конец всему, и выносить происходившее у меня почти не было сил.
Отец Спанди с мокрым от слез лицом взял на руки белый сверток, который был когда-то его сыном, и бережно опустил в землю, уложив тело на левый бок в небольшом углублении, где ему предстояло лежать вечно.
Сделав это, он сошел к нему, нагнулся и начал повторять ему в ухо слова Корана, которые читал мулла, стоявший над ними обоими.
Потом отец Спанди выпрямился и начал брать одну за другой приготовленные плоские каменные плиты и укладывать поверх тела сына, замуровывая его в могиле. Я видел, что это отнимало у него последние силы, – всякий раз, когда он опускал очередной камень, руки его дрожали, отказываясь делать это, и ему приходилось их напрягать.
