Алексей вручил грибникам две поместительные корзины и, наказав не брать никаких других грибов, кроме благородных, проводил их пожеланием успешной охоты, сам же прежде всего сходил на задний мост, задал корму курам и заодно выпустил их с крытого двора в огород, а затем отправился проведать своего ночного гостя.
К его удивлению, под гобцем никого не оказалось, колючий барабашка куда-то слинял. Блюдце с молоком стояло на том же месте, куда Алексей его поставил вечером (правда, уже без молока), тут же лежала оставленная им же горбушка белого хлеба, погрызенная по краям мелкими зубками, а самого хозяина не было и помину. Под дом в погреб он улизнуть не мог – люк плотно прилегал к полу и, чтобы поднять его, нужно было с силой тянуть за металлическое кольцо, а в таких способностях ежа Рузанов сомневался. Оставалось предположить, что он снова вылез из-под гобца и затаился где-то в доме. Но как он попал в сам дом? И питался до сих пор чем? Положим, жрать он мог и мышей, однако ж пить ему тоже что-то надо было: ишь как он блюдце с молоком вылизал, ни капли не оставил. Сплошные загадки, етить их, подумал Рузанов, вновь наливая молока в блюдце и вылезая из-под гобца.
Только что Алексей стряхнул с себя паутину и пыль, как вспомнил, что так и не спустился в погреб, осмотреть запасы продуктов. Вновь нырять под гобец ему было лениво, и он решил оставить ревизию продовольственных запасов на потом. Сейчас же, перед поездкой на кладбище, Рузанову хотелось еще раз осмотреть горницу. Точнее, не само помещение, а замеченные им там прошлый раз деревянные лари. Конечно, Алексей не очень рассчитывал обнаружить в них что-либо примечательнее старой поношенной одежды, однако же любопытство и склонность к пустым фантазиям, свойственные ему и от природы, и в силу профессии, заставляли иначе думать о содержимом этих ковчегов завета. А чем черт не шутит, ну как они забиты древними книгами, пожелтевшими пергаментами, житиями cвятых и иными подобными сокровищами!
Короче говоря, зайдя в горницу, Алексей смахнул с первого сундука кипы газет и прочий мусор, после чего с некоторым трудом поднял тяжелую крышку и заглянул внутрь. Он даже не очень разочаровался, увидев, что сундук действительно доверху забит всякой полуистлевшей мягкой рухлядью: какими-то заячьими тулупчиками, меховыми салопами с проплешинами и потраченными молью лисьими шкурками. Второй ларь практически не отличался содержимым от первого, только одежда в нем хранилась чуть поновее и не такая ветхая; зато когда Рузанов открыл следующий, то был приятно обрадован, обнаружив целую батарею разнокалиберных емкостей с всеразличными наливками и настойками самых разнообразных цветов и оттенков; были тут и малиновка, и вишневка, и смородиновка и еще какие-то крепкие напитки зеленого и даже коричневого цветов, имелись и бутылки с прозрачным как слеза самогоном; словом, не сундук, а настоящий винный погребец. Он оставил для пробы парочку штофов зеленого непрозрачного стекла с оттиснутым на одном из них двуглавым орлом и закупоренных деревянными, залитыми воском пробками, он с благоговением закрыл ларь и вновь сложил на него сверху (для пущей сохранности) поломанные скобяные изделия и другой хлам.
