— А что последнее? — спросил Вараниев.
— Очень эффективная мера. Допустим, вы — гений, но вас не издают, не дают петь, играть, совершать открытия, делать изобретения. В прессе — исключительно критика, вы лишены возможности зарабатывать и так далее… Впрочем, необходимо уточнение: ученому, изобретателю или конструктору могли предоставить возможность деятельности, если результат ее полезен государству, но под строжайшим контролем. Белогвардейские офицеры, с их традициями и воспитанием, тоже относились к интеллигенции — военной. Вы представляете, что могло быть с коммунистической страной, не начни Велимир Ильич и не продолжи его верные товарищи уничтожение интеллигенции как класса? И только когда класс уничтожили, поспокойнее стало — угроза исчезла. Откуда же взяться интеллектуальным гигантам? Неоткуда! Из щучьей икры осетр не родится. Понимаете?
— Да, да, — кивнул Вараниев, мысленно ругая себя за опрометчиво заданный вопрос. — Бенедикт Сергеевич, в вашем лице партия видит стойкого, преданного, закаленного в боях, грамотного последователя великого дела Макса, Эглиса и Лемина. Именно поэтому руководство партии сочло необходимым посвятить вас в очень серьезное дело: есть мнение о необходимости создания музея великого Лемина.
— Еще одного? — неподдельно удивился Острогов-Гондурасский, на что Вараниев ответил четко и однозначно:
— Первого!
Старик остановился и с болью в голосе тихо спросил:
— А что, уже и на родине вождя площади музея в аренду сдали?
— Что на родине, не знаю, но все из сохранившихся музеев превратились в зрелище. Идеологическая значимость утеряна, чистое развлекательство. Везде. Примеров много, — уверенно объяснил куратор партии.
— Пожалуй, вы правы, — грустно согласился Бенедикт Сергеевич, — сам был недавно свидетелем в Мумияхране. Молодожены шли смотреть вождя, я рядом оказался и все слышал. Невеста спросила у жениха, куда он ее привез и что за мужик внизу. Вы не представляете, что тот ответил! Говорит, тут филиал Зоологического музея, мужика Йети зовут, его в горах Тянь-Шаня поймали. Девица завопила, что непременно хочет с ним сфотографироваться. И ведь добилась своего!
— Ее спустили к нему вниз? — спросил Вараниев.
— Нет, вождя наверх принесли.
— Ничего не знаю про Йети, — признался Вараниев.
Острогов-Гондурасский пояснил, что так снежного человека зовут.
— А как же фотографировалась? Ведь он мертвый, стоять не может, — не понял Виктор Валентинович.
— Вы правы, — согласился старик. — Но когда надо — стоит. Через «не могу». Партийная закалка!
