– Можно назвать это халтурой, – согласился я. – Мой приятель попал в военную комендатуру. Надо бы вытащить.
Долговязый недоверчиво окинул меня взглядом.
– Ты что, солдат?
Я кивнул.
Приставы снова пустили бутылку шампанского по кругу, предложили и мне, но я отказался – там им самим было мало.
Впрочем, потом они достали еще бутылку, а потом еще. После третьей бутылки молодые люди заметно опьянели, и долговязый сказал:
– Товарища из комендатуры вытащить – святое дело.
Все вокруг согласно закивали головами, и долговязый добавил:
– По сто евро каждому, и мы готовы вписаться.
Я внимательно посмотрел на него и понял, что торговаться он не будет. Тертый калач.
– Хорошо, – кивнул я и быстро вытащил из кармана четыре заветные купюры. – Вот вам аванс, остальное – сразу после того, как вытащите парня.
Все четверо приставов рефлекторно взяли по бумажке, и теперь им просто ничего не оставалось, как идти за мной. Я показал куда и по дороге описал долговязому ситуацию.
Как это ни удивительно, но перспектива вламываться к вооруженным до зубов военным приставов нисколько не пугала.
– Слушай, командир, не зуди, мы и не к таким терпилам заявлялись, – отмахнулся долговязый и снова, в который раз, просил меня повторить имя Ганса и описать его внешность.
У самых дверей комендатуры приставы сгрудились вокруг долговязого, который быстро раздал им какие-то листочки из своего портфеля, после чего без всякого перекура или каких-либо обсуждений все четверо быстрым шагом вошли внутрь строгого казенного здания.
Я остался ждать снаружи, стараясь не попадать в поле зрения телекамер, развешанных по фасаду, и не маячить под окнами дежурки.
Мыслей не было – я в принципе не понимал, с какой стати прапорщики дежурной части будут выполнять распоряжения юных служителей Минюста, пусть и облаченных в парадные мундиры.
Я только собрался присесть на ограждение клумбы в ожидании развязки, когда двери комендатуры распахнулись, и четверо приставов буквально вытолкали Ганса на улицу.
Долговязый встал рядом с немцем, самодовольно ухмыляясь, и закричал мне с порога:
– Командир, принимай злостного неплательщика! Мы едем в суд!
Я, сохраняя ровную, как мне казалось, улыбку, подошел к Гансу вплотную и прошептал:
– Бежать сможешь? Колено выдержит?
Только сейчас я увидел два аккуратных фингала под каждым глазом Ганса и огромный кровоподтек на шее, за правым ухом.
Ганс не понял моего вопроса, и мне пришлось его повторить.
Немец бросил затравленный взгляд на еще распахнутые двери комендатуры и кивнул:
