Дым мангала, правда, не заставил себя долго ждать. Петро, по давнишней устоявшейся традиции, решил угостить столичных гостей для начала шашлычком, целую кастрюлю которого Аннушка затомила еще с вечера. Но когда на древнем дубовом столе появилась вереница бутылок «беленькой», и Настя сделала «страшные глаза», Никита решительно пить отказался. Типа, после вылазки в горы – пожалуйста. Данила, привыкший к тонким (и, надо сказать, «жиденьким») винам Италии и Франции, исконно-русского спиртного не понимал и вовсе не обратил на бухло никакого внимания, чем несколько обескуражил хозяина. Зато к умопомрачительному запаху мяса «князинька» принюхивался кровожадно! Бедный Петро! Он так хотел оторваться, оказавшись вне бдительного контроля супруги, по части запрета на выпивку бывшей просто «смершевкой» и фашисткой в одном лице! Но не в одну же харю наливаться!
Несмотря на безмятежные красоты природы и радушие принимающей стороны, нашего командира не покидала тревога. Слишком далеко они оказались от всего привычного, чтобы расслабляться совсем уже безбашенно. Синий камень по-прежнему слабо посверкивал. «Готовился к неведомому»?
Пригубить водку все же пришлось – не обижать же человека! Шашлык был вкусен так, что Данила готов был проглотить мясо вместе с шампуром. А еще ему понравилось «жие» – вяленая конина, нарезанная тончайшими ломтиками. Она неожиданно напомнила шедевры французской кухни, с ее пряными фантазийными гастрономическими «симфониями»…
После обеда решили прогуляться неподалеку: красотища вокруг стояла – глаз не отвести! Только отошли по склону горы вверх, всего на полкилометра, как расслышали вдалеке шум мотора. Два каких-то мужика, озираясь по сторонам, вылезли из черного джипа, издалека напоминающего жука-навозника. Один невысокий и плотный, другой длинный и тощий, оба под странными островерхими капюшонами, лиц толком не разглядеть. Чего только не напялят на себя местные жители!
Они вроде как о чем-то стали говорить с хозяином. Петро, уже захмелевший, пригласил их к столу, стал угощать. «Видно, заблудились маленько. Только как-то скованно держатся: сидят как истуканы», – подумал Никита, оглядываясь и шагая бодрой походкой в сторону купы деревьев, покрытых инеем. В стороне Настя с Данилой затеяли играть в снежки. Хотя они плохо лепились на морозе: снег был легким, рассыпчатым, но охота же – пуще неволи! Молчаливое спокойствие затерянной в горах делянки огласилось радостными возгласами. Настя вроде стала побеждать – попадала чаще и увертывалась ловчее, разряд по гимнастике чего-нибудь да значит! Глядя на друзей, и Никита не смог устоять – начал обстреливать Данилу, да и Настю заодно. Но незваных гостей из виду старался не выпускать. А они уже расположились возле избушки, выпивали, и временами ветер доносил обрывки разговора, неразборчивые, как почерк участкового терапевта. Ветер, надо сказать, к вечеру стал крепчать, и поземка началась, а малиновое солнце потихоньку садилось в тучи – к непогоде.