Что-то в длинной темной фигуре, бесплотно скользившей по снегу, царапнуло цепкую память Никиты… И тут Настя вскрикнула – крепкий снежок сильно ударил ей прямо в лоб. Ребята подбежали, ничего не понимая. Растерянный Данила клялся и божился, что не глядя бросил свой рассыпчатый «снаряд», и он не мог так навредить. На лбу девушки была серьезная ссадина, и уже стал наливаться багровой синевой бланш. Никита решил, что друг просто не рассчитал силы и вдарил, что называется, «не по-детски».
– Знаешь, мне показалось… что снежок прилетел не со стороны Данилы, я же боком к нему стояла! – Настя показала направление на те самые деревья, к которым ребята направлялись, да так и не дошли, расшалившись.
Но там никого не было видно, да и начинало смеркаться. Полнеба заволокло тучами, а там, где еще наполнялась фиолетовым светом высокая синева, уже зажглись первые звезды… Однако зоркий Данила углядел-таки рядом с девушкой кусок ледышки – его точно не он бросил. Ребятам стало понятно, что убежать от проблем не удалось, и что кто-то здесь хулиганил совсем не случайно… Зачем вот только?
За всей этой возней Никита пропустил момент, когда незнакомые гости исчезли. Когда он торопливо вернулся на зимовье, Петро отвечал, что неизвестные искали дорогу до урочища Асу-Булак, но это совсем в другой стороне. И что именно туда он хотел отвезти ребят завтра, там можно будет и поохотиться, ружья у него есть. Только вот погода, мол, не подвела бы.
– Может, ну ее, эту охоту? – тихо и робко спросила Настя. – У меня что-то голова кружится и подташнивает… Здесь завтра погуляем и все…
– Еще чего! Да вы не представляете себе, как там здорово! А синяк – «до свадьбы заживет»! – воскликнул Петро и озорно подмигнул Никите, которому было не до игривых намеков. Парни сумрачно переглянулись. Одна и та же мысль пришла им на ум: отсюда надо сваливать, и чем скорее – тем лучше!
– Насть, давай поедем, не бойся, зато охоту настоящую увидишь! – Данила говорил с преувеличенным воодушевлением. Но при слове «охота» Настю передернуло. Ее, как всякую горожанку, воспитанную на гуманистической любви к «меньшим братьям», эта старинная мужская забава нисколько не привлекала – скорее пугала. Милых зверюшек, всех этих мишек, лисичек и зайчиков, – спасибо добрым детским мультикам! – было ужасно жалко. Да и показалось ей, что друзья слишком уж увлеклись и забыли о грозящей опасности! Вспомнилось тут же и пушкинское знаменитое:
Все, все, что гибелью грозит,