Мирза Джалал прислушивался к голосам во дворе. Там было промозгло, неуютно и пахло влажной глиной. Он набросил на плечи чапай из верблюжьей шерсти, сунул босые ноги в холодные кавуши и, шаркая подошвами, вышел.
На террасе он спросил у темноты: «Кто там?» Он ничего не видел: ночи осенью темпы и беззвездны. Ползли холодные струйки воздуха по голым щиколоткам, и он посетовал на свое любопытство, вспоминая жаркую податливую аравитянку под одеялом.
Позже он, усмехаясь, говорил: «Таинственнее флюиды проникли, через стены, постучали в мозг, заставили открыть ворота судьбу. Суждено было встретить того, кто распахнул мне ворота нового».
В темноте он едва различил, что во двор въехал всадник. Глухо простонал: «Спасибо! Ворота закройте!»
Послышалось шуршание, скрип подпруг и ремней, и что-то тяжелое упало.
— Свету! Принесите свету! — шумел Ишикоч.
Прикрывшая от ветра ладонью огонек лампы, вышла из дверей аравитянка.
У самых копыт коня лежал, судя по гимнастерке, красноармеец. Лежал, неловко закинув голову и столь же неестественно подвернув под себя ноги. «Что с ним?» — испугалась женщина. Тут Мирза Джалал повысил на привратника голос. Внутри у Мирза Джалала вдруг тонкой болью заныла жалость.
Путник постучался в ворота, путник попросил гостеприимства. Чужак стал гостем. Гость ближе родственника.
Неизвестный нашел в курганче все, что он мог найти в родном доме: заботу, уход, постель, настои лекарственных трав, целебные бальзамы для ран, полезные больному кушанья. Мирза Джалал в лечении своих домочадцев придерживался «Канона» Абу Али ибн Сины. И не потому что не верил врачам. Нет, такие раны он научился лечить во времена вахаббитских войн в Аравии, Триполи, Судане.
Раненый не приходил в себя много дней.
Аравитянка, рабыня и супруга Мирза Джалала, ныла: «Кяфир навлечет беду на твой дом! Господин, выкинь его за ворота. Прикажи отвезти в город».
Но разве можно везти раненого на арбе. Езда на пригородных дорогах, по колдобинам из замерзшей глины и из здорового вытрясет душу.
Под воздействием целебных бальзамов, настоев целебных трав, благодаря заботам больной пришел в себя и заговорил. Он — комиссар Красной Армии. В перестрелке с бандой на Янги-Казан-арыке его ранили, и он отстал от своих. Рана не очень его беспокоила, и он сгоряча решил, что сможет доехать верхом каких-то сорок верст от Ургута до города. Сил не хватило, и он постучался в ворота... Никак не верил, что полтора месяца лежал без сознания...
