— Это ужасъ, что такое!
Звонокъ у наружныхъ дверей.
— Вотъ мы его сейчасъ припремъ. Это онъ, — сказалъ старикъ, потирая руки.
— Поздно, папаша. Онъ ужъ такъ втравился, что по ночамъ даже про лошадей бредитъ, высчитываетъ ставки. Онъ жену, дѣтей забылъ изъ-за проклятаго тотализатора. Съ нимъ жить, такъ мы буквально нищіе будемъ. Я хочу забрать свои вещи и переѣхать къ моей матери.
— Да что ты! Женичка, опомнись! — закричала старуха.
— Евгенія Васильевна, опомнись! Что ты говоришь! — воскликнулъ старикъ,
— Одинъ исходъ. Только у мамаши моей я кое-какъ и могу еще просуществовать на тѣ проценты, которые я получаю съ моего капитальца. Ну, у мамаши кое-что есть. Она живетъ своимъ домомъ. А съ нимъ — онъ все растратитъ.
На порогѣ стоялъ мужъ, мужчина лѣтъ подъ тридцать, въ бѣлокурыхъ усахъ, въ сѣрой пиджачной парочкѣ, съ портфелемъ подъ мышкой.
— Про меня? Про тотализаторъ?… Эхъ, старая пѣсня! Нельзя-же совсѣмъ безъ страстей жить, нельзя-же совсѣмъ ужь никакимъ спортомъ не увлекаться! Но теперь меня бьетъ неудача. Однако, не всегда-же она будетъ меня бить. Когда-нибудь да поправлюсь, — проговорилъ онъ и сталъ здороваться со стариками.
— Когда къ тебѣ придетъ удача, я съ тобой ужъ не буду жить. Я буду у моей маменьки, — твердо сказала жена и залилась слезами.
Домовладѣлецъ Черноусовъ, плотный мужчина съ подстриженной бородой, въ пальто нараспашку и въ драповой шапочкѣ на бекрень, ходилъ у себя по двору и принималъ отъ кладчика выставленныя ему дровяникомъ дрова для зимняго запаса. Тутъ-же былъ старшій дворникъ, то что называется мужикъ-чистякъ, въ наваченномъ пиджакѣ, столь излюбленномъ кучерами, въ сапогахъ бутылками и въ картузѣ старо-купеческаго пошиба. Дворникъ былъ съ складной саженью въ рукахъ и то и дѣло приставлялъ ее къ штабелямъ дровъ въ разныхъ мѣстахъ. Домовладѣлецъ Чернорусовъ, держа въ зубахъ потухшій окурокъ сигары, тыкалъ пальцемъ въ дрова и говорилъ:
— Вездѣ такія щели, что кулакъ пролѣзетъ. Развѣ это кладка? Такую кладку развалить слѣдуетъ и заставить вновь складывать. Смотри… Это что? — указалъ онъ кладчику.
— Позвольте-съ… Да вѣдь ужъ невозможно, чтобы плотная стѣна была, — отвѣчалъ кладчикъ.
— Что ты мнѣ зубы-то заговариваешь! Развѣ я не понимаю! Слава Богу, не первый годъ живу на свѣтѣ. Видалъ виды-то! Это не кладка… Такая кладка не бываетъ.
Кладчикъ развелъ руками въ желтыхъ кожаныхъ рукавицахъ.
— Не знаю, господинъ!.. Мы старались… Старались, чтобы вамъ угодить, — сказалъ онъ. — Что намъ хозяина-то жалѣть? Намъ лестно покупателю угодить. Покупатель на чай дастъ.
