У играющих за ломберным столом начинаются разговоры.
— Вы, купец из лоскутного ряда, что скажете?
— В кусты.
— А вы, мусорное очищение?
— Мы стукнем, потому у нас все, кроме осетра и стерляди!
— Эй, господин подрядчик, не радуйся первому кону! Как бы дышлом в затылок не заехали! Ну, где наше не пропадало. Попробуем вразрез купить.
— Не посрамитесь насчет посрамления-то! У нас тоже карты супротив ледохода выдержат! Ходу!
— А вот марьяжной карточкой пройдем. Ну-ка, вались, комар и муха!
— Купцом Овсянниковым прикроем.
— Не выгорит. Пиши письмо к родителям, потому у нас только и живота, что туз. Хлоп его! Не ходи один, а ходи с провожатой.
— А здесь мать Митрофания с девяткой в петличке. Умыли купца! Ставь, ставь, Петенька, ремиз-то, не стыдись!
Девиц занимает совсем другое.
— У вас, Анинька, в Ямской нынче постоя не было? — спрашивает хозяйскую дочь розовенькая гостья в розовеньком платье.
— Нет, душечка, нет. Такая досада! Разве перед майским парадом что бог пошлет, а то из военной нации только одних городовых и видим. Вчера, впрочем, мимо окон казак с книгой проехал. В Марии Египетския у Ивановых были на именинах, так там были два телеграфиста, да разве это настоящие военные? Они и деликатного обращения-то не понимают.
— Берейтора насчет деликатности хороши. Совсем за офицера отвечать могут.
— Ах, нет, нет, Машенька, не говорите! Совсем уж не то! Разве берейтор напишет вам такое письмо, какое мне один офицер написал?
— Ах, Аня, Аня, покажи скорей! Где оно?
— Ни за что на свете. Я его храню как бы на дне моря. Во-первых, оно у меня от маменьки в старом чулке спрятано, чулок в альбоме, альбом в коробке, а коробка в нижнем ящике комода. Да я его и наизусть помню. Начинается так: «Земной купидон, окрыленный ореолом безумной любви, Анета!», а в конце стихи:
Лишь только солнце закатится,
Как я пойду в реку топиться,
А что с тобой может случиться,
Мне там, коварная, приснится!
— Аничка, Аничка! Расскажи, что же в середине-то письма было? — пристают к девушке подруги.
— Ах, нет, нет! Ни за что на свете! Там были самые ужасные любовные слова!
— Голубушка, хоть на ушко шепни, ведь ты меня своим другом считаешь!
Девушку окружают и целуют.
Теперь дамы… Дамы в спальной больше молчат, пьют киевскую наливку, дремлют, но по временам щупают друг на друге платья и спрашивают: «Почем покупали?»
— А что, бывает ли град с гусиное яйцо? — задает кто-то вопрос. — В древности это случалось в виде наслания за грехи…
