— Подводите ваше коварство под самого себя.
— Хотите, купидончик, я вам виноградцу куплю, яблочков? Или, может, пряничного гусарика?
— Совсем в нас не та политика, ошибаетесь…
Девушка встает с места, идет по дорожке и садится на другую скамейку. К ней подходит молодой человек в серо-голубом галстуке и с маленькими бакенбардами, напоминающими клочья пакли.
— Петя!.. Петя! Ну что ты так долго? Как тебе не стыдно! — восклицает девушка. — Сейчас ко мне какой-то старичишка приставал и разные интересы насчет любви заводил!
— Ах он мерзавец! И ты не могла его сразу отчалить? Где он? Покажи мне его.
— Да вон на той скамейке… Вон палка и шляпа виднеется… Глаза по ложке и зубы, как у верблюда дикого. Такой противный!
— Ах он скот! Да я его в три дуги! Три ребра высажу! Переносье вывихну!..
— Оставь, Петя! Теперь уж кончено. Он не пристанет!
— Не могу я, мой ангел! Должен же я тебе любовь мою доказать! Ах он леший анафемский! Что ни на есть сквернецки выругаю! Да что тут! Просто два зуба вон и делу конец!
Молодой человек засучивает рукава пальто и бежит к указанному месту. Девушка бросается за ним.
— Петя! Петенька! Брось! Ну что за радость в часть попасть? — кричит она.
— Оскорбление женщины! Нет, это я так не оставлю!..
Он останавливается за спиной старика, скрещивает на груди руки и, подняв кверху голову, говорит:
— А позвольте вас спросить, господин дерзкий нахал, по какому праву?..
В это время старичок оборачивается, взглядывает на молодого человека, и тот мгновенно превращается как бы в соляной столп. Руки опустились как плети, огненный взгляд превратился в какой-то телячий…
— Ваше… ваше… ваше… превосходительство! Виноват, ваше…
Картина. [1]
Купец Иван Панкратьевич Настегин — именинник, вследствие чего, по выражению жены, с утра уже ходит в каком-то хмельном обалдении. Вечер, Собираются гости. В прихожей раздаются звонки за звонками. Сам именинник суетится в прихожей. Слышен кашель, плевки и возглас «с ангелом». Лавочные мальчишки протаскивают через залу гостинные приношения в виде сладких пирогов и кренделей и складывают все это в спальной. В зале в углу уже накрыта закуска. Гости входят, крестятся на висящий в углу образ и тотчас же привлекаются хозяином к закуске. Мужчины глотают, не отказываясь, что попало; дамы жеманятся и пьют только сладенькое; девицы, здороваясь друг с другом, целуются так звонко, что будь тут извозчичья лошадь, она наверное приняла бы эти поцелуи за понукание и тронулась бы с места. Ломберный стол давно уже раскрыт. Хозяин усаживает мужчин сразиться в стуколку, дамы отправляются с хозяйкой в спальню, девицы, взявшись под руки, мотаются из угла в угол по зале.
