— Благослови его Бог, — крестясь, произнесла Марья Ивановна.
От Артемьевки, навстречу Павлуше, на неоседланной лошади скакал конюх Еремка.
Он сказал на скаку несколько слов молодому Астафьеву, после чего тот еще сильнее погнал своего коня.
— Что, что там? — бросилась к Еремке Марья Ивановна, когда тот соскакивал с лошади.
— Беда, как в Богучаровке, — задыхаясь, проговорил Еремка. И он рассказал, что произошло. Сперва все было тихо, боярин был доволен, думали, кончится все, слава Богу, уж собирались ехать ужинать. А потом, как пошли приказные с солдатами по скотину, по дворам… А тут, как назло, стадо возвращалось домой. Тут и началось. Комиссары хотят скотину брать, а бабы бросились, голосят, не отдают, тут грешным делом бабам некоторым попало… Вой по деревне поднялся. Ну, мужики, известное дело, не выдержали, за баб вступились… и пошло… Немец осточертел, кричит: стреляй… Мужики на команду прут… Тут, неведомо с чего, загорелась старостина изба. Може, и поджег кто… кто ж знает. Боярин туда, сюда, где ж тут. Никто и слушать не хочет.
Заломив руки, слушала Марья Ивановна эти бессвязные слова.
А вдали над Артемьевкой повисло черное облако дыма, которое, как молнии, прорезали длинные огненные языки.
Артемьевка пылала со всех концов.
Не дослушав до конца рассказ, Сеня бросился бежать к пылавшей деревне. Что влекло его туда… он и сам не знал, только чувствовал одно, что он должен быть там, что, быть может, он понадобится своему благодетелю Артемию Никитичу, и, задыхаясь и кашляя, он бежал на кровавое зарево.
Настоящий ад встретил молодого офицера, когда он прискакал в деревню. Пламенем в лицо дышала ему пылавшая деревня. Дикий гул голосов, отчаянный визг баб, мычанье коров, блеянье овец, ружейные выстрелы, исступленные крики мужиков — все слилось в хаос.
Разъяренный солдат за косы оттаскивал какую-то женщину, обнявшую корову за шею.
— Прочь! — не своим голосом закричал Павлуша, надвигаясь на солдата грудью лошади.
— А ты кто! — грубо крикнул солдат, поднимая к нему искаженное яростью лицо. И в тот же миг он узнал офицера, но не успел ничего сказать, как молодой измайловец со всего размаха хватил его по голове эфесом шпаги.
Солдат закачался, выпустил женщину и тяжело рухнул на землю, лицом вниз.
Почти не останавливаясь, Павлуша поскакал дальше. Караул, выставленный Брантом, чтобы никого не впускать в деревню и не выпускать из нее, не посмел остановить офицера.
Толпа крестьян сбилась в кучу. Перед ней стоял с командой Брант и кричал:
