Он вздохнул.
Нет, пусть сперва другие признают, что ж тревожить ее загодя.
Старая Арина с любовью смотрела на сына, но в ее лице виднелась некоторая тревога.
Семен слишком хорошо знал свою мать, чтобы не заметить этого.
— Что с тобой, матушка? — спросил он, кончив есть и принимаясь за квас.
— Ах, Сенюшка, — придвигаясь к сыну, тихо заговорила старуха, — боюсь я за тебя…
— Чего же, матушка? — изумленно спросил Сеня, с любовью глядя на измученное, с выражением вечного испуга в выцветших глазах лицо матери.
Вечно в нужде, запуганная своим суровым, хотя любящим мужем, вечно угнетенная и бессловесная, Арина всю свою любовь сосредоточила на единственном сыне. Он унаследовал от отца известные взгляды на жизнь, чистоту души, жажду знания, отвращение к стяжательству, но характером походил на мать. Нежный и робкий, он оживал при каждой ласке, при каждом добром слове, и сейчас же уходил в себя, если видел к себе холодность или недоброжелательное отношение.
— Что же случилось, матушка? — снова спросил он.
— Не добро говорят о тебе, — зашептала старуха, — говорят, прости Господи, что ты не ведомо какими делами занимаешься. Это про твой сарайчик, знаешь?..
— Что же говорить могут, матушка? — с невольной тревогой спросил Сеня.
— Вишь ты, — продолжала старуха, — бают, все там что-то малюет, не колдует ли грешным делом, Господи!
И старуха перекрестилась.
— А Васька Косой, тот чуть не образ снимал, что ты-де ведун, что возьмешь-де кусок дерева, пошепчешь, пошепчешь над ним, он, кусок этот, и полетит!.. Сеня, родной мой, успокой ты меня. Брось ты свой сарайчик, пустим туда свинушек. Места мало, право, Сенюшка, послушал бы в кои веки матери. Не пожелает тебе мать зла!
«Учуяли, подсмотрели, — думал Сеня, — что ж, не понимают… А дела еще много… С ними можно и беду нажить… Надо с боярином поговорить…»
— Так как же, Сеня, а? — прервала его размышления старуха. — Пустить, что ли, завтра свинушек в сарайчик, а? Сам видишь, тесно в сенях-то, в клетушке, да и дух нехороший…
Семен тряхнул головой.
— Нет, нет, родная, пустое бают. Боярин знает. Отец Петр не допустит такого поклепа!.. И что Васька Косой… Ему бы только напиться.
— Народ мутит, — с тоской произнесла Арина, — далеко ли до беды… спалят…
Семен вздрогнул. Он знал, что это возможно, и понял тревогу матери.
— Не бойся, родная, — ласково сказал он, — я завтра же поговорю с боярином и с отцом Петром, не бойся: они не тронут нас, спи спокойно.
— Помоги Бог, — ответила Арина. Семен встал.
