— Ну, этот пиит не выдаст.
При этих словах лицо Тредиаковского просияло. Значит, герцог все же помнит его и относится к нему с доверием.
Кончилось тем, что герцог приказал сегодня в двенадцать часов явиться Сене вместе с ним, Эйлером, в Зимний дворец.
Сеня был в восторге, Варенька от души разделяла его радость, и при взгляде на ее красивое лицо у Сени не впервые дрогнуло сердце. Он так сжился с ее постоянным сочувствием, с ее вечным желанием помочь ему, бескорыстно разделять его радости и тревоги, что эта милая девушка невольно становилась ему дорога.
Эйлер знал уже о несчастии, постигшем Тредиаковского, и выражал ему свое сочувствие. Он был глубоко возмущен такими нравами и все повторял:
— Бедный, бедный, не скоро еще в вашей скифское стране будут ценить ум и таланты.
Сеня тем временем торопливо собирал при помощи Вари свои снаряды.
— Сеня, благослови тебя Бог, — дрожащим голосом говорила Варя, — я буду молиться за тебя. Не бойся!
— Я и так ничего не боюсь, — возбужденно ответил: Сеня, — не все ли равно мне?
— Мне не все равно, — тихим голосом ответила Варя. — Сеня, милый!..
И она смотрела на него ласковыми большими глазами и нежно сжимала в своей руке его холодную руку.
Теплое чувство наполняло душу Сени. Тускнел и пропадал в расплывчатом тумане образ печальной Настеньки.
Ящик с его снарядом он с помощью Дарьи вынес и положил на извозчика.
Пожелав еще раз Василию Кирилловичу скорейшего выздоровления, Эйлер поднялся.
Василий Кириллович обнял и перекрестил Сеню, а Варенька нежно пожала ему руку.
Всю дорогу Сеня чувствовал теплое прикосновение ее маленькой руки к своей.
Эйлер не переставал давать Сене наставления, как вести себя. Он говорил, как надменен и нетерпелив Бирон, что его могут ожидать самые непредвиденные события, что герцог уже, может быть, в дурном настроении, что надо терпеливо и почтительно слушать его светлость, и еще много-много мудрых советов давал взволнованный ученый Сене.
Но Сеня плохо слушал их. Он весь был охвачен горделивой мыслью, что наконец из темной Саратовской губернии он прибыл в столицу, что первый при императрице человек в государстве заинтересовался его изобретением, что его ожидает, быть может, громкая слава и, что радостнее всего волновало, ему удастся спасти своего благодетеля.
Эйлера хорошо знали во дворце. Оставив внизу свой ящик, они поднялись в покои герцога, откуда их направили в манеж, любимое его местопребывание.
Там дежурный, спросив, кто они, доложил о них герцогу… Сене положительно благоприятствовала в этот день судьба. Герцог опять был в хорошем настроении. Это объяснялось тем, что сегодня, когда пришел с обычным докладом Волынский, императрица, встревоженная угрюмым видом своего фаворита, сидевшего у нее, и, кроме того, чувствуя непобедимое отвращение к какому бы то ни было серьезному разговору, объявила своему кабинет-министру через дежурного обер-камергера, что она не примет его и просит его доклады передать герцогу.
