Через несколько минут вошел молодой человек, почти юноша в форме кадета, назвался Криницыным и вежливо заявил, что он прислан из кабинета ее величества за пиитом и профессором элоквенции, Василием Кирилловичем Тредиаковским.
Варенька страшно встревожилась, но Василий Кириллович успокаивал ее. Раз он приглашен в кабинет, то опасности нет никакой. Вот если бы к Волынскому, в маскарадную комиссию, ну тогда другое дело.
Бедный русский пиит!
Одно имя Волынского внушало ему больший ужас, чем сам герцог.
И действительно, со стороны герцога он видел даже некоторое внимание. Герцог милостиво относился к его стихам, хотя ничего не понимал в этом деле. Но ему хотелось показать себя просвещенным покровителем поэтов. Поэтому он нередко приказывал выдавать Василию Кирилловичу по нескольку золотых из кабинета ее величества. И еще недавно, по приказанию герцога, ему было выдано пять золотых за оду на взятие Хотина, хотя ода и не понравилась, потому что ее совершенно затмила вдохновенная ода Ломоносова, написанная языком, какого до него на Руси не слыхали.
Так что со "двором" у Василия Кирилловича были отношения, не внушающие опасений. Но Волынский… это другое дело.
Тредиаковский перепоясал шпагу, закутался в убогую шубенку и, попрощавшись с Варей и Сеней, сел в ожидающие сани.
Быстрая езда, прекрасная дорога, лунная ночь — все содействовало мечтательному настроению.
Тредиаковский погрузился в задумчивость.
Сани быстро неслись. Вдруг он поднял голову. Они проезжали мимо Тайной канцелярии.
— Куда ж ты везешь меня? — с изумлением спросил Василий Кириллович.
Криницын расхохотался в ответ.
— К его превосходительству кабинет-министру Волынскому, — промолвил он. — Что, не ожидали?
Сердце Василия Кирилловича похолодело.
— Почто же ты, как несмышленый мальчишка, шутил надо мной? — гневно произнес он. — И как ты осмелился на это, ты — молокосос!..
— Не извольте лаяться, — ответил обиженный кадет, — в должное время вы получите объяснение. А едем мы теперь на слоновый двор, где его превосходительство маскарадом занимается.
Тредиаковский поплотнее укутался в свою шубенку и замолчал.
Но вот и слоновый двор близ Летнего сада.
Через просторный двор, огороженный высоким частоколом, они вошли в дом.
Оставив в первой комнате Тредиаковского, Криницын прошел в следующую, откуда доносились резкие голоса.
Это Волынский, вызвав всех досмотрщиков слонов, давал им известные инструкции, а они в свою очередь возражали ему. Заведовал слонами перс Ага-Садык с помощником, арабом Мершарифом. Плохо понимая русскую речь, они наперебой на каждом слове прерывали Волынского.
