Обыкновенно, мы спрашивали другъ у друга: «Чего ты хочешь еще выпить? Здѣсь нѣтъ ничего порядочнаго для тебя!» И затѣмъ опятъ шли въ кабачокъ раздобыть чего-нибудь получше. Мы снимали съ полокъ бутылки съ дорогими этикетками, онѣ стояли тамъ для украшенія, а мы распивали все это въ дружеской компаніи и платили до смѣшного дорого
Эвансъ пристрастился ставить круги. Его послѣдняя шелковая рубашка выглядывала теперь печально; свѣтлыя краски выгорѣли отъ солнца и вылиняли отъ дождя, рукава лоснились. Самъ же Эвансъ загордился и съ важностью заказывалъ кругъ за кругомъ. Онъ сталъ хозяиномъ кабачка, — всего свѣта. Мы, остальные обыкновенно платили круглую сумму въ три доллара, за кругъ, Эвансъ же спрашивалъ коротко и ясно, нельзя ли составить разные круги по шести долларовъ. Потому что, говоритъ онъ, онъ находитъ, что въ этомъ дрянномъ сараѣ нѣтъ ничего хорошаго для такихъ господъ, какіе у него теперь. Тогда мы должны были браться за чудесныя бутылочки, тамъ наверху, брать достаточно дорогой товаръ.
Необыкновенно любезно приглашалъ онъ и ни на зиму въ лѣса Висконсина рубить дрова. Пока у него не будетъ нѣсколько новыхъ рубашекъ, пары панталонъ, дюжины романовъ, до тѣхъ поръ онъ поработаетъ въ лѣсахъ, говорилъ онъ. Останется тамъ до весны, а когда наступитъ весна, потащится куда-нибудь въ прерію. Въ этомъ его жизнь. Двѣнадцать лѣтъ провелъ онъ между преріей и лѣсомъ и такъ привыкъ, что и говоритъ объ этомъ нечего.
Когда же я спросилъ, почему онъ избралъ эту дорогу, онъ отвѣтилъ не такъ, какъ обыкновенно пьяные — длинно и мрачно — онъ сказалъ въ двухъ словахъ:
— Обстоятельства.
— Какъ такъ? — спросилъ я.
— Обстоятельства, — повторилъ онъ. Сказать откровеннѣе онъ не пожелалъ.
Позже я видѣлъ его въ сосѣдней комнатѣ кабачка, тамъ играли въ кости. Эвансъ проигрывалъ.
Онъ былъ достаточно-таки пьянъ и денегъ не считалъ. Когда я вышелъ, онъ показалъ мнѣ нѣсколько золотыхъ и сказалъ:
— У меня есть еще деньги! Посмотри! — нѣкоторые совѣтовали ему прекратилъ игру; одинъ его землякъ, ирландецъ О'Бріенъ, говорилъ, — лучше бы ему приберечь золото для желѣзной дороги. Эвансъ обидѣлся.
— Нѣтъ, деньгами на дорогу ссудишь меня ты, — сказалъ онъ. О'Бріенъ коротко отказалъ и вышелъ изъ комнаты.
Эванса это обидѣло. Онъ поставилъ сразу всѣ деньги и проигралъ. Онъ отнесся къ этому спокойно. Онъ закурилъ сигару и, ухмыляясь, сказалъ:
— Не хочешь ли ссудить меня деньгами на дорогу? — Я былъ еще въ туманѣ отъ послѣдней выпивки, — мы пили изъ тѣхъ бутылокъ, наверху, — я разстегнулъ куртку и передалъ Эвансу бумажникъ со всѣмъ, что тамъ было.
