— Нѣтъ, пересталъ, — отвѣтилъ лопарь.
Бенони досталъ изъ пещеры почтовую сумку и свою куртку, а затѣмъ вылѣзла и пасторская дочка.
Лопарь все это видѣлъ…
И явился въ селенье съ новостью, а потомъ разнесъ ее по всему берегу до самой сирилундской лавки.
— Эге, Бенони, — начали съ того дня поддразнивать его люди, — ты что это дѣлалъ въ пещерѣ съ пасторской дочкой? Вылѣзъ оттуда весь красный, безъ куртки! Какъ это понимать?
— А такъ и понимай, что ты старая баба-сплетница! — отвѣчалъ Бенони, какъ настоящее должностное лицо. — Доведись мнѣ только повстрѣчаться съ этимъ лопаремъ!
Но время шло да шло, и лопарь Гильбертъ осмѣлился-таки повстрѣчаться съ Бенони.
— А что ты подѣлывалъ въ пещерѣ, зачѣмъ туда забрался? — осторожно спросилъ онъ и лукаво прищурился, словно смотрѣлъ своими маленькими глазками на солнце.
— Не твоя печаль, — хитро отвѣтилъ Бенони и тоже усмѣхнулся. Тѣмъ лопарь и отдѣлался.
Бенони началъ гордиться славой, которая прошла о немъ и пасторской Розѣ. Дѣло подошло къ Рождеству и, сидя со своими бѣдняками товарищами за рождественской чаркой, Бенони чувствовалъ себя впрямь головой выше ихъ всѣхъ. Ленеманъ выбралъ его понятымъ, и теперь ни одинъ аукціонъ, ни одна опись имущества не обходились безъ Бенони. А такъ какъ онъ былъ также мастеръ и читать, и писать, то ленеманъ вдобавокъ сталъ поручать ему, когда самому было некогда, прочитывать народу съ церковнаго холма всякія оповѣщенія и распоряженія начальства. Да, жизнь была услужлива, жизнь баловала Бенони, почтаря Бенони! За что онъ ни возьмись — во всемъ ему везетъ! Скоро сама пасторская Роза перестала казаться ему такой недосягаемой.
— Въ тотъ разъ въ пещерѣ…- сказалъ онъ и причмокнулъ.
— Не скажешь же ты, что взаправду взялъ ее? — спросили товарищи.
А Бенони отвѣтилъ:- Да ужъ, видно, не безъ того.
— Чудеса! Теперь, значитъ, ты на ней женишься?
Бенони отвѣтилъ:- Не твоя печаль. Это единственно, какъ вздумается Бенони и… мнѣ!
— А что, по-твоему, скажетъ кистерскій Николай?
— Что скажетъ Николай? Его и не спросятъ.
Вотъ что было сказано. И это повторялось такъ часто и столькими людьми, что нельзя было не повѣрить этому. Пожалуй, сталъ понемножку вѣрить этому и самъ Бенони.
