Теперь я следила за одним только Петей. И вдруг мне в щеку что-то — бац! Больно. Гляжу — сосновая шишка. Вытянула я шею, завертела головой во все стороны — кто бросил? Вижу наискосок совсем недалеко сидит девчонка смешливая, в одних трусах. Лицо круглое, короткие волосы вихрами, глаза как у кошки светятся. Новой шишкой в меня прицеливается. Погрозила ей кулаком — засмеялась девчонка, к себе пальцем манит. Не раздумывая, я пересела к ней, потеснив тихую большелобую девочку справа. Тут мы и познакомились. Та, что шишками швырялась, оказалась Люськой Перовской. Та, что справа,— большелобая с грустными глазами — Надя Прянишникова. Слева от Люськи — тонюсенькая, как скелет,— Динка Ваталева. Глаза у Динки черные, большие что плошки, ресницы длиннющие — на меня хлоп-хлоп, а сама молчит. И Надя помалкивает. Одна Люська тараторит, как будто бы мы с ней знакомы уже давным-давно.
Матч закончился полным разгромом новоржевцев — 5:1 в нашу пользу. Едва футболисты отдышались и переоделись за деревянным щитом, тут же на футбольном поле начались танцы под духовой оркестр.
Постояли мы четверо, поглазели, посмеялись над Ходей-барабанщиком. Колотит Ходя изо всей мочи в огромный барабан: бум! бум! бум! А сам приплясывает чуть ли не вприсядку, выворачивая маленькие ноги пятками наружу.
И вдруг я увидела Тоню. В синем праздничном маркизетовом платье без рукавов, кончик длинной косы подвит спиралью, важная, напудренная, моя нянька танцует тустеп с... Петей-футболистом! Вот это да!..
Тустеп сменился вальсом, после вальса закрутилась веселая кадриль. Нам стало скучно. Вот Люська и говорит:
Давайте подарим Пете букет жасмина.
- А где возьмем? — вслух подумала я.
У нас в палисаднике,— откликнулась Надя.
А твои тетки позволят? — усомнилась Динка
А мы их и не спросим,— улыбнулась Надя-тихоня.
Только чур, все дружно!—Люська подсмыкнула спадающие трусики и с сомнением поглядела на меня: — Не трусишь?
Что ж я, хуже вас?
— Ладно. Не ерепенься. Я так. На всякий случай.
Только мы оторвали рейку от Надиного палисадника и пролезли по одному в узкую дырку — на меня налетела белая лохматая моська. От горшка два вершка, а злости — слюной захлебывается. Надя шипит вполголоса: «Дэля, молчать!» — а Дэля остервенела, того и гляди цапнет за голую пятку.
Выписываю я кругали вокруг яблони-ранетки, за мной белым комом катится Дэля, за Дэлей Надька — кто кого поймает... А Динка с Люськой тем временем — хроп-хроп — жасмин лома ют.
