— Как дела, старшой?
За ночь мы с ним сталкивались не менее пяти раз, но так и не удосужились познакомиться по-настоящему. Он зовет меня просто «старшой», я его, из уважения к возрасту,— «товарищ ротный» или «старший лейтенант». Вот и все. А фамилия у него простая и уютная — Самоваров. Я очень ему благодарна, что он то ли из-за предельной усталости, то ли из чувства такта совсем не вмешивается в мои дела, не дает никаких советов, а главное — не говорит дежурных, бодряческих слов, которых я терпеть не могу. Помощи же от него мне и впрямь пока никакой не требуется: невелика хитрость распорядиться шестью пулеметами на фронте батальона, который, в общем-то, и трети штыков не насчитывает. Тем более что тут сам комбат на подхвате.
От этого у меня рождается какое-то почти родственное чувство к пожилому командиру роты Самоварову, и я с ним откровенничаю.
Дела вроде бы теперь ничего. Но для полной уверенности мне недостает простора наблюдений. Ну что я вижу при зрительной связи? Только свои пулеметы, и то не все разом. И совсем не знаю, что же там — дальше фланговых границ батальона. Кто справа? Кто слева? Как обеспечен тыл — на какую глубину эшелонирована оборона на этом нашем промежуточном рубеже? Это, конечно, плохо, что я, как ни пытаюсь, не могу представить себе картины предстоящего боя. А что делать?
И комбат вот как-то вроде бы не по-серьезному ко мне относится...— невольно вырвалось у меня.
Не обижайся, старшой, брось. Комбат наш парнюга славный,— утешает меня товарищ Самоваров.— По молодости лет чуть-чуть с гонорком и фасоном, а так ничего. Подходящий. Поладите со временем. Уверен. А он беспокоится — каждый час звонит: «Как там наша Афина Паллада?»
Не беспокоится, а не доверяет! — с горечью возразила я.
Ну а если даже и так, то что из этого? Голубушка, нельзя же так сразу. Его ведь тоже можно понять. Равноправие, эмансипация — прекрасно. Но в жизни-то все сложнее и грубее. И вряд ли бы ты, будучи на его месте, пустилась бы от радости в пляс:
-«Ах, отлично: прислали юную девицу ротным командиром!» Так ведь? Он тут за все в ответе. Сама пони\маешь. Вот и волнуется.
.— Наверное, вы правы. Спасибо вам большое. С командиром второй стрелковой роты мы познакомились оригинально. Для начала в темноте на крутом повороте траншеи так стукнулись лбами, что только каски зазвенели. Ротный Игнатюк зашипел прямо мне в лицо:
Куда тебя несет нечистая сила? Где твои глаза?— а когда при свете ручного фонарика увидел, что я — не «он», а «она», еще больше осерчал.
