С того момента я стала носить отходы им ежедневно и так привыкла к этому, что, когда не могла это сделать, чувствовала себя как что-то недополучившая.
Затем я нашла еще одно место в другом конце города и ездила туда на автобусе с двумя бидонами в руках, зажатая между чьих-то спин и грудей, проклинала все на свете, забывала обо всем и домой возвращалась усталая, но в определенном смысле счастливая.
Иногда мне звонила Женька, но мне некогда было с ней разговаривать.
— А ты че делаешь-то? — разочарованно спрашивала она на мое «мне некогда».
– Сублимируюсь! — кричала я ей.
Но мысли об одиночестве ко мне скоро вернулись.
Я нашла третье место с бездомными собаками.
— Мысли об одиночестве были вынуждены где-то обиженно спрятаться, но за этот свой «простой» они что было силы мстили мне по ночам. Мне казалось, они били меня ногами.
Снова работа. Опять одни и те же рожи. Дайте мне немного счастья в личной жизни, и в моих руках оно разрастется как тесто на дрожжах, чтобы его хватило на всех, чтобы в рожах своих коллег я увидела лица.
Наша директриса — любовница женатого учителя истории, они часто встречаются «по работе» и когда расстаются, я с ненавистью смотрю на ее удовлетворенное лицо.
Учительницы в учительской постоянно рассказывают о своих мужьях и детях, то друг другу, а иногда мне. В таких случаях я быстренько засовываю свою обиду и зависть куда-то в бронхи, поднимаю уголки губ вверх — получается милая улыбка. Они мне тоже улыбаются, со слепым воодушевлением повествуют про свои семьи, а в моей голове взбиваются угрызения совести, потому что в моих бронхах сидят сами знаете кто.
Раньше я радовалась за своих коллег. Теперь я поняла, что не хочу прожить свою жизнь, радуясь за других.
В учительскую входит он. Находится там как специально долго, ровно столько, чтобы у меня, незаметно наблюдавшей за ним, растопилась обледеневшая за сутки душа и была обильно полита его обаянием, чтоб росла любовь. После этого он выходит, оставив меня зачарованную и попустительствующую росту того цветка в душе. Часов через двенадцать я понимаю бесполезность своей любви и жестко вырываю этот цветок. Остальные часы до следующего рабочего дня моя душа проводит в холодильнике. Чтобы заледенеть. Нет, чтобы снова пойти по этому кругу.
Мне надоело это. Я устала. Мне не хочется читать, смотреть телевизор, кормить собак. Мне хочется заснуть побыстрее и проснуться попозже. Мне это не нравится.
Я решила сходить в гости к Женьке, она снова рассталась с мужем и ей опять было плохо, как и мне. Позвонила ей, по пути решила купить что-нибудь. В коммерческом ларьке был небогатый выбор спиртного и сладкого. Я вздохнула и подошла к окошку ларька, оно было закрыто, сквозь стоически заиндевевшее стекло просвечивала грязная вывеска: «Стучите». Я постучала. Окошко щелкнуло и открылось, я нагнулась, чтобы сказать спрятанному продавцу что мне надо, а заодно напомнить окружающим, что такое угол в девяносто градусов.
