За все четыре года нашей совместной жизни мы никогда не расставались таким образом. Нет, конечно, Ирина и раньше уезжала отдыхать, путешествовать или куда-то по работе, но я всегда оставался под присмотром дяди Миши, а если и уезжал на выставки и «на гастроли», то тоже с ним. А теперь у Ирки нервный стресс, а дяде Мише, оказывается, сделали операцию на глаза и ему совсем нельзя работать. Брать кого-то спешным делом со стороны опасно, а время поджимает. Поэтому и остается только выезд.
Конное хозяйство, куда я должен буду отправиться на время, находится под Москвой. Ирина уже обо всем договорилась, за мной приедут, а пробуду я там всего десять дней. Вдобавок ко всему, мы же еще получим гонорар за «вызов жеребца на дом».
И начались сборы. Иринка носилась как ошпаренная. Собирала в сумку мои попоны, недоуздки, уздечки, чепраки и вальтрапы, все витамины и подкормки, лекарства и средства по уходу за моими гривой, шерстью, копытами. Потом неслась ко мне и, строго грозя пальчиком, учила меня, как я должен себя вести, что делать и что нет.
Наконец настал день моего отъезда. К полудню во двор нашего дома въехала перевозка. То, что из нее «выползло», мне не понравилось сразу. Но я тут же устыдился этих неприязненных мыслей. Ведь не виноват же мужик, что произошел от лошади имени Пржевальского и бобра. Может, душа у него добрая? Вон как глазенки загорелись при виде меня. И Иринке улыбается во всю ширь своей бобриной физиономии. Его напарник оказался полной ему противоположностью. Этакая длинная конкурная слега с одной-единственной достопримечательностью — плавно наезжающей аж на подбородок нижней губой. «Губа» (так я решил теперь его называть) откликался на кличку «Слава», а бобер имени Пржевальского звался «Петровичем». Пока я разминался перед дорогой в леваде, Ирина втолковывала что-то этим двум. «Губа» закатывал глазки, взмахивал руками. Петрович, умильно хихикая и приложив пухлые ручонки к сердцу, бубнил какие-то обещания. Насторожило меня одно: когда Ирина отвернулась, Губа постучал пальцем по виску, показывая, что у Ирины якобы не все под одной крышей. Ладно, разберемся, к чему это он. Ирина тем временем открыла ворота левады и вывела меня. У трапа перевозки она поцеловала меня, я ткнул ее носом в щеку и легко махнул в нутро машины. Хотелось мне на людской манер приподнять на прощание переднее копыто, но места в перевозке мало, поэтому я тихо проржал «до встречи», и машина тронулась.
