— Эх, Петя! Ща спою! — вышибала так же сидел рядом за столиком.
— Угу, не убейся только по дороге.
«Из пункта А в пункт В вышел…» пьяный музыкант. Вино снова сыграло с Виктором злую шутку. Едва он встал, все шесть выпитых стаканов весело шарахнулись ему в ноги. Еще столики эти кто-то так некстати тут понатыкал! Пардон, мадам… мсье…
— Песня о девушке! — лаконично объявил он в микрофон, предварительно пощелкав по нему пальцем.
И — грянул. Не беда, что по-английски. Старик Курт в своей «About a girl» чем-то зацепил этаким, чем-то, что не зависит от национальности. Какой-то разудалой безбашенностью, если так можно выразиться. А безбашенность, как известно, штука заразная. Некто, из оставшихся гринго, пустился в пляс, не потрудившись даже выйти из-за стола на танцпол. Свалился, ясное дело, со стула. Его подруга с легким любопытством наблюдала эти эволюции. Эх, удаль молодецкая!
— Ай кэн си ю эври найт фри-и-и! — ну до чего песня душевная, как бы говорил Виктор. И вдруг замолк, будто на середине ноты ему заткнули рот. Не забыв перерезать струны.
Она шла по проходу между столиками. От входа — прямо к сцене. Чуть бледнее, чем обычно, или это свет так сегодня падает?
Мир исчез.
— Ты же совсем пьяный, — невинное дитя!
— Ну, положим не совсем, — смешно, когда пьяные в дрова люди пытаются сосредоточиться.
— Совсем. Зачем ты…
— Зачем-зачем. «Есть такое слово — надо». Знаешь этот анекдот? И что за манера, вообще! Нет, чтобы спросить: «У тебя что-то случилось, Витя?» Нет, сразу: «Ты пьяный!» И баста.
— У тебя что-то случилось?
Пауза. Разговор из шутливо-дурашливого принимал опасный оборот. Но пьяные — на то и пьяные…
— Случилось. Я думал, ты не придешь.
— Я пришла.
— Вот и прекрасно. Пойдем. Я хочу помирить тебя с морем, — выкрутился старый пьяница.
— Но тебе нельзя уходить! Последний клиент еще не ушел.
— И не уйдет. Его унесут. Поверьте, ему музыка уже не поможет. Пойдем.
Виктор аккуратно зачехлил инструмент, и вот они уже идут по ночной набережной, многолюдной в это время. Идут мимо санаторного пляжа, мимо байкерского бара, туда, где во тьме угадывается морщинистой глыбой Генуэз.
— Куда мы идем?
— Я уж думал, не спросишь. Я не маньяк, если ты об этом. Наша цель — вот этот ближний утес.
Еле заметная тропка вела их наверх. На верх утеса, да-да, того самого. Была она извилиста и даже отчасти опасна — мелкая галька под ногой очень податлива, того и гляди, слетишь в темноту. Вокруг звенела сотнями цикад русалочья ночь — в такой осязаемо плотной, но в то же время прозрачной тьме русалки любят плескаться, говорят.
