Вошла Надежда, пробормотав «можно?», и села на резной круглой скамеечке у входа, напротив меня, Федор Платонович слегка поморщился, но стерпел. Зачем, что ей нужно?.. Как вдруг я поймал настойчивый взгляд голубых глаз — и сразу полегчало на душе.
— Что это? — воскликнула Надя, взглянув на стол, где лежали «вещественные доказательства».
— Гражданка Голицына… то бишь госпожа, — следователь улыбнулся мельком, иронически. — Пришли вы кстати, но не мешать!
— Извините. Это вещи убитой?
— Вы их на ней видели?
— Нет, я… Они тут так ужасно лежат, так жалко. Ее нашли?
— Кабы нашли, мы бы в другом месте беседовали. Итак, эмоции в сторону. Семен Семенович, Любезнов делал посмертную маску вашей жены?
— Делал, — в глазах ювелира зажегся красноватый огонек.
— И когда отдал?
— Как сделал, так и…
— Значит, она все это время находилась у вас?
— Не все время. Макс брал у меня маску, когда лепил надгробье. Макс, ты вспомнил?
— Нет. Я хотел запечатлеть черты Нели в лице Ангела смерти?
— Сначала хотел, потом раздумал. Ты был в творческом поиске, вдохновлялся, так сказать. Но 3 июня, когда Авадона был готов, я маску у тебя забрал.
— Вы забрали маску при Вертоградской? — вмешался следователь. — Она ее видела?
— Она ее видела.
— А теперь и мы поглядим, — Федор Платонович достал из портфеля маску и положил на столешницу рядом с серебристыми штучками. Мертвая личина со слепыми глазами.
— Что это?! — вскрикнул Семен. — Откуда вы?!..
— Максим Николаевич извлек ее из гроба, который прислали ему в подарок.
— Как из гроба?.. Макс, ты сделал копию?
— Не знаю, не помню.
— Моя лежит… или нет?.. я давно не вынимал.
— Где лежит? — требовательно перебил Котов.
— В тумбочке под портретом Нели.
— Тумбочка запирается?
— Нет.
— Есть такая, — подтвердил я. — На ней цветы и свечи.
Федор Платонович подумал.
— Как это можно проверить?
— Как? — повторил ювелир лихорадочно, обжигая нас исступленным взглядом. — Как?.. Можно! У соседей запасной ключ. Я позвоню?
Федор Платонович кивнул. В результате переговоров с каким-то Володькой было установлено: посмертная маска из тумбочки исчезла (если она вообще там когда-нибудь лежала, заметил я про себя).
Колпаков усиленно соображал. Наконец спросил с укоризной:
