— Порвала? Когда?
— 7 июня Вера написала мне письмо: «Не ищи меня, не звони». Послано 8-го из Каширы.
— Все слишком запутано! — резко отреагировал Иван Петрович. — Может, у нее там родня?
— А как сумка с вещами оказалась в киноэкспедиции?
Все-таки доктора я сумел завести: узкогубая усмешечка исчезла; мы перебрасывались репликами, как ударами стальных клинков; и как гудела моя голова, как пылала.
— Откуда известно, что Вера приходила сюда 10 июня?
— Ее видел сосед, брат Нади.
— Во сколько?
— В четверть десятого.
— Точно видел?
— Точно. В ту же ночь он дал показания следователю.
— Она вошла в дом?
— Вы у меня спрашиваете? Я уже был полутруп.
— Макс, — доктор впервые обратился ко мне по имени; я даже вздрогнул. — Произошла чудовищная ошибка. Ее необходимо найти.
— Кого?
— Возлюбленную твою.
— Я беспомощен, Иван Петрович. Ну, собираю по крупицам, по обрывкам сведения…
— То, что я сейчас узнал о ней, — перебил он угрюмо, — двуличность и алчность в таком, казалось бы, ребенке, — меняет картину.
— Как?
— Нашла другого, более богатого, и вещи ей не нужны.
— А чужая кровь на мне?
— Да может, того, кто пытался тебя убить.
— Редкая группа — четвертая… Да не в этом дело, в конце концов! Не в уликах и не в доказательствах.
— А в чем?
— В подсознательном ощущении. Ну, напал придурок, уничтожал скульптуры, меня чуть не убил… что тут особенного?
— Ну, не скажи!
— Нет, произошло нечто более страшное. Настолько страшное, что не под силу вынести. Чтоб жить, я должен разгадать загадку.
— Какую загадку?
— Статуи. В саду и во сне.
— В саду?
— Во второй заход Надюша видела, где-то без четверти одиннадцать. В кустах, слева от дорожки, то есть ближе к сараю, стояла статуя.
— Они были разбиты!
— Значит, одна уцелела… она качнула головой.
— Ну, Макс! Девушке со страху померещилось.
— Да с какого страху? Она на свидание ко мне шла, она еще не знала, что я в коме. И куда она потом делась?
— Кто?
— Статуя. Надя выбежала в сад — нету.
— И не было, не могло быть! Или твоя Надюша фантазирует, или напугал ее и скрылся живой человек.
— Лицо из гипса, женское… «Статуя торжествует!»
— Не впадай в дурную мистику, свихнешься.
Ему-то легко рассуждать, а я, может, уже свихнулся. Как-то нечаянно, по странной ассоциации у меня вырвалось:
— Нелю сожгли? Или так похоронили?
— По-христиански. Мы с тобой несли гроб.
— Богатый гроб?
— Макс, ты…
— Полированный, с автоматическими замками?
— Макс, на сегодня хватит. У тебя лицо совсем белое.
— А лицо Нели уцелело?
