— Тоже, извините, ходок?
— Наоборот. Скорее, аскет по натуре.
— Вам нравилась Вера?
— Пожалуй. Хорошенькая девочка… Да я не обратил особого внимания, — отозвался он равнодушно.
— Из-за чего погибла Неля?
— Как? — он изумился. — Ты чувствуешь связь…
— Не знаю. Меня очень волнует ее смерть, какая-то тайна там скрывается.
— Минутку! — доктор сосредоточился. — 9 мая мы познакомились с Верой. «Прелестное дитя» — ты сказал. Детски-наивная повадка…
— Ага, я с дитяти Цирцею лепил!
— Любопытное раздвоение личности. Помню, я удивился.
— Семен назвал ее потаскушкой и ведьмочкой.
— Ну, наверное, зелен был виноград… Впрочем, должен признаться, я слабо разбираюсь в женской психологии.
— Вы — доктор с большой практикой.
— Что ж, и Фрейд редко излечивал женщин. Существа с луны. Мои пациенты — сильный пол. А волшебница с острова Эа была почти готова, осталось лицо.
— Большая скульптура?
— В полчеловеческого роста примерно.
— А, как «Надежда».
Иван Петрович взглянул вопросительно, я пояснил:
— Последняя работа, подарок для соседки. Надя — отсюда «Надежда».
— Однако ты параллельно на два фронта работал.
— Значит, вы видели «Цирцею».
— Твоя возлюбленная, как школьница, хвасталась и сорвала покрывало.
— Тайком от меня?
— Ты не любил демонстрировать неготовую вещь.
— Как это случилось?
— Ну, все уже крепко приняли, разбрелись, кто в сад, кто… пауза перед вторым заходом. Кстати, Сема не пил, был за рулем.
— А вы?
— Я остался у тебя ночевать, как и предполагалось. Так что мог себе позволить.
— Интересно!
— Пожалуй… Словом, я пошел в мастерскую.
— Зачем?
— Просто пошел. По лестнице спускалась Неля.
— Семен сказал, что я ее любил.
— Ты и здесь успел?
— Нет, по-человечески.
— Пронеслась мимо меня, как эльф на крыльях. Экзальтированное существо, нервное. В мастерской ароматические свечки зажжены…
— Да, я любил.
— И Сема с Верой, ну, детский лепет… Она увидела меня и сорвала покрывало с Цирцеи.
— Иван Петрович, жена послушала детский лепет и погибла.
— Не исключено. Я был на взводе и не отдал себе отчета. Мы втроем болтали, когда ворвался ты и, увидев скульптуру, пришел в ярость. Свечи погасли.
— И порвал застежку кулона?
— Какого кулона?
— Я подарил Вере изумрудную подвязку.
— Да! — Иван Петрович взволновался и чуть приоткрылся. — Помню зеленый камень на загорелой коже. Но ничего ты не порвал.
— Значит, позже. 10 июня Вера приехала ко мне наверняка за камнем.
— Неужели эта девочка была настолько меркантильна?
— Судите сами: решительным образом она порвала со мной и вдруг явилась 10-го.
