И всё же их познакомили на танцах. Высокий парень, лет восемнадцати, протянул ей руку.
— Николай. Будем знакомы, — и, заглядывая ей в глаза, спросил: — Да?
— Маша, — ответила она. — Ну, что ж, будем знакомы, — и лукаво посмотрела на него.
Николай заканчивал Сталинабадское железнодорожное училище и в данный момент проходил практику на станции в мастерских Депо. Жил он вместе со своими сотоварищами в двухэтажном каменном здании общежития, специально приспособленном для проживания учащихся во время практики. Народец в общежитии беспокойный. Там происходят иногда дикие случаи, поэтому Маша отнеслась к Николаю с предубеждением, хотя внешне он ей понравился — волнистые волосы, красивое лицо и вроде бы не груб. Парень много говорит, находчив в разговоре, обращается к ней на «вы». Чувствуется, что Николай много читает и умеет пользоваться красивыми словами, какие местные мальчишки либо не знают, либо предпочитают в разговорах не употреблять. Маше он показался совсем взрослым, поэтому, когда он спросил у неё: «Маша, сколько вам лет?» — Маша неожиданно для себя ответила:
— Семнадцать. — И, недовольная собой, подумала: «Зачем я наврала, накинув себе целый год?»
При прощании он уморительно, по выражению Маши, просил о следующей встрече.
— Пожалуйста, будьте так добры, приходите завтра в клуб, — и попытался поднести её руку к своим губам. Маша воспротивилась и холодно ответила:
— Может быть, приду.
На другой день она не пришла. Её увлёк роман «Всадник без головы», который ей дала на короткое время соседка, сама любившая романы про любовь.
Появилась Маша на третий день. Николай радостно улыбался ей, и когда танцы кончались, он сказал, что, когда пойдёт провожать её домой, вручит ей подарок. Маша озадачена. «Что это за подарки на третий день знакомства? Это мне не нравится. Ни за что не возьму», — решила она твёрдо.
Но подарок пришлось принять, так как это был не простой подарок, а стихи в её честь, и Маша поняла, что было бы невежливо не принять их. «Может быть, — думает она, — эти дни он мучился муками творчества, чтобы удивить, порадовать меня».
После некоторого колебания она взяла из его руки исписанный лист бумаги и спрятала его в кармашке платья.
— Маша, позвольте я вам их почитаю на память.
— Читайте, — коротко бросила Маша.
…Мне семнадцать лет, неспокойных лет,
И моё ты сердечко не трожь…
— декламировал он, подражая известным, настоящим поэтам, как-то размеренно, без интонаций. Это ей не понравилось.
