Дразнящий запах из казанка больше её не волнует, она села на скамью и задумалась — что же ожидает её от появления отца в Самсоново после многолетнего неведения, где он, что с ним. «Да она, пожалуй, примет его», — ужаснулась Маша своему открытию. Она вспомнила, как мать иногда, выходя из задумчивости, произносила: «Где же ты, бродяга, шатаешься?»
И по тому, как она это произносила и как при этом вздыхала, Маша догадывалась, что нить душевной привязанности матери к отцу до сих пор не порвана.
«Наверное, он и приехал, чтобы пристать к нам, — размышляет Маша. — Состарившись, решил сесть нам на шею и окончательно отравить нам жизнь».
В дверях подъезда показалась Екатерина, а за ней, на ходу застёгивая кофту, Анна. Маша заметила, что лицо матери светилось радостью, и она поняла, что тревожиться у неё есть все основания. Поравнявшись с Машей, мать сказала:
— Машка, найди Славика, и приходите к Маркиным. Я там буду.
— А что мне там делать? — насупилась Маша.
— Как что делать! Разве тебе не хочется увидеться со своим отцом? Какой бы он ни был, он твой отец.
Маша всё же решила идти.
— Здравствуйте, — сказала она, поздоровавшись за себя и за Славика, войдя в квартиру.
— Здравствуйте, — повернувшись к ней, ответил Иван Алексеевич, хозяин дома.
Маша сразу узнала отца. Он сидел за столом, как раз лицом к двери. Прежде чем весёлая улыбка сошла с его лица, она ещё успела заметить прыгающих чёртиков в его глазах. Александр Акимович на полуслове замолчал и посмотрел внимательным взглядам на детей какие-то секунды, а потом, как ни в чём не бывало, продолжил свой забавный рассказ, даже не поздоровавшись с Машей и Славиком, словно они для него были чужие дети.
Маша наблюдала за отцом, сидя в стороне от стола на большом сундуке, куда и Славик уселся. «Он сильно постарел с тех пор, как бросил нас в Пархаре в 1947 году на произвол судьбы, — подумала Маша, — а сейчас 1953 год. Морщины и тогда уже были у него на лице, их стало гораздо больше, и они глубже, а нос ещё длиннее и мясистей. Только привычки и манера поведения нисколько не изменились — всё так же пьёт и похохатывает». Маша почувствовала к нему отвращение.
Анна недолго колебалась и решила принять Александра Акимовича в семью. Маша же отчаянно сопротивлялась возвращению отца.
— Мам, — глядя на мать умоляющими глазами, просила она, — не принимай его, прошу тебя, не принимай. Ведь ты говоришь, что он тут проездом, едет в Таджикистан. Так пусть едет, куда ехал. Ну, посуди сама, где он тут с нами жить будет? Ну хотя бы где будет спать? У нас всего одна кровать, а другую для него просто негде поставить. Ещё подумай о том, что я уже взрослая, да и брат, хотя ему всего восемь лет, всё понимает.
